На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Этносы

4 455 подписчиков

Свежие комментарии

  • Эрика Каминская
    Если брать геоисторию как таковую то все эти гипотезы рушаться . Везде где собаки были изображены с богами или боги и...Собака в Мезоамер...
  • Nikolay Konovalov
    А вы в курсе что это самый людоедский народ и единственный субэтнос полинезийцев, едиящий пленных врагов?Женщины и девушки...
  • Sergiy Che
    Потому что аффтор делает выборку арийских женщин, а Айшварья из Тулу - это не арийский, а дравидический народ...)) - ...Самые красивые ар...

Великий Князь Николай Михайлович, историк и коллекционер

 
Великий князь Николай Михайлович – историк и коллекционер
  
 
 
Русские великий князья из императорского дома Романовых внесли неоценимый вклад в российскую историю. Как правило, они занимали ответственные должности в государственном устройстве. Особо отличились великие князья на военной службе, на поприще науки и благотворительности. Не уступали им и женщины: многие великие княгини прославились на ниве культуры, меценатства, покровительства искусствам (1). Назовем лишь немногих: поэт Константин Константинович (К.Р. 1858–1915), пушкинист Олег Константинович (1892–1914), музейный деятель Георгий Михайлович (1863–1919), основатель русской авиации и нумизмат Александр Михайлович (1866–1933). Эта статья посвящена крупнейшему историку великому князю Николаю Михайловичу.

Великий князь Николай Михайлович родился в 1859 году в семье великого князя Михаила Николаевича (1832–1909). Отец его – четвертый сын императора Николая I, в 1857 году женился на принцессе Цецилии Баденской, в православии принявшей имя Ольги Федоровны (1839–1891). Отец Николая Михайловича прошел все ступени высшей карьеры: с 1855 года член Государственного совета, в 1862-м он был назначен Наместником на Кавказе, где сменил А.И. Барятинского, и пробыл в этой должности до 1881 года. 

Наместничество его было твердым, но умиротворяющим, что принесло России много друзей среди мятежных горских племен. К началу его деятельности Шамиль уже был пленен (1859), но война продолжалась до 1864 года. Михаил Николаевич ранее участвовал в Крымской войне, за храбрость был награжден орденом святого Георгия IV степени. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов он был главнокомандующим Кавказской армии. В 1877 году получил орден святого Георгия I степени, а в 1878-м – чин генерал-фельдмаршала. 

После окончания войны занял пост председателя Государственного совета (1881) и возглавлял его до 1905 года (2). Михаил Николаевич был истинным великим князем – благородным, требовательным, по-хорошему консервативным. Николай Михайлович был первым сыном в семье (3). По традиции семьи, Николай Михайлович стал военным. В русско-турецкой войне 1877–1878 годов он уже поручик конной артиллерии, отличился – за храбрость награжден орденом святого Георгия IV степени. После войны окончил Академию Генерального штаба и с 1884 по 1903 год занимал различные командные должности в армии: командир 16 гренадерского Мингрельского полка, шеф 13 артиллерийской бригады 82 пехотного Дагестанского полка, командующий Кавказской гренадерской дивизией (4). Дослужился до генерала от инфантерии, был назначен генерал-адъютантом свиты Николая II. 

Но военная служба не прельщала Николая Михайловича. Его влекла российская история и история не вообще, но эпоха Александра I, самого интересного, на его взгляд, времени, когда происходил рост самосознания русского общества. В 1903 году он подает в отставку с военной службы и приобретает репутацию «опасного либерала», русского «принца Эгалитэ». Конечно, его воззрения были самого безобидного свойства, но он любил откровенно обо всем говорить в Яхт-клубе и поэтому в глазах придворных выглядел чуть ли не революционером. Особенно не нравились его разговоры императрице Александре Федоровне. Отношения между ними сильно обострились в конце 1916 года, когда был убит Распутин. Николая Михайловича высылают в его херсонское имение за подписание коллективного письма в защиту великого князя Дмитрия Павловича, одного из убийц Распутина (5). 

В октябре 1917 года власть захватили большевики. В июле 1918-го Николай Михайлович вместе с великими князьями Павлом Александровичем, Дмитрием Константиновичем, Георгием Михайловичем был арестован, а 6 сентября все они объявлены заложниками. Заложничество – самый, пожалуй, варварский, страшный и подлый прием войны. Он всегда объявлялся военным преступлением, но большевики безнаказанно применяли его в течение всей гражданской войны. В данном случае великие князья не участвовали в гражданской войне, не были врагами советской власти (хотя и друзьями – тоже), вели совершенно мирный образ жизни. Всех четырех расстреляли в один день, причем солдатами, служившими Павлу Александровичу и хорошо его знавшими (он был командир Лейб-гвардии Конного полка). Причиной послужило убийство Леонидом Каннегисером председателя Петроградского ЧК Урицкого. Пока великие князья сидели в Петропавловской крепости, 15 августа 1918 года арестовали еще одного князя императорской крови – Гавриила Константиновича (1887–1955)(6). Ему повезло – он остался жив. Сильно болел, и это дало повод его жене настойчиво просить Горького, чтобы он ходатайствовал перед Зиновьевым и Лениным о разрешении Гавриилу Константиновичу лечиться за границей. Пока шли бесконечные переговоры об этом, князь Гавриил сидел на том же этаже, что и другие великие князья и впоследствии оставил самые подробные воспоминания о прожитых днях в тюрьме. Наконец князя выпустили, и он тут же уехал в Финляндию. Воспоминания о петропавловском заточении стоят того, чтобы их процитировать:
Встречи с моими дядями продолжались. Внешне они были всегда веселы и шутили со сторожами. Дядя Николай Михайлович (историк) часто выходил из своей камеры во время уборки, а иногда вечером, во время ужина, стоял у громадного подоконника в коридоре и между едой неизменно продолжал разговаривать и шутить со сторожами. Он был в защитной офицерской фуражке без кокарды и чесучовом пиджаке. Таким я его помню в последнее наше свидание в коридоре. Другие дяди почти не выходили из камер. 

Помню, как дядя Николай Михайлович прислала мне в камеру свою книгу об утиной охоте. Он был большой охотник, и когда узнал, что я не охочусь, даже обругал меня. <…> 

Однажды на прогулке один из сторожей сообщил нам, что убили комиссара Урицкого. <…> Скоро начались массовые расстрелы. А на одной из прогулок до нас дошло известие, что все мы объявлены заложниками (7)». 

Наступило утро 29 января 1919 года. Великих князей вывели во двор крепости, дали возможность попрощаться, они прочитали молитву. Раздался залп. Зарыли их где-то во дворе Петропавловки, в безымянного могиле… 

Как же случилось, что никто не подал голоса в защиту великих князей? Гибель их вообще прошла незаметно. Наиболее остро стоял вопрос о Николае Михайловиче – всемирно известном ученом, за него заступался Горький. Но Ленин ему ответил: «Революция не нуждается в историках» (8). 

Великий князь Николай Михайлович был председателем Русского Исторического общества, возглавлял также Русское Географическое общество, Общество защиты и сохранения памятников искусства и старины, в 1913 году был избран почетным председателем Общества друзей Румянцевского музея. Остановимся кратко на трудах великого князя. Наиболее фундаментальным из них является «Император Александр I. Опыт исторического исследования» в 2-х томах (на французском языке. СПб., 1912. 2-е изд., 1914). Несмотря на обилие научной литературы об эпохе Александра I, эта книга явилась новым словом о «сфинксе, неразгаданном до гроба». Новизна ее состояла в том, что Николай Михайлович использовал много ранее недоступных материалов, хранящихся в секретных государственных архивах, на пользование которыми мог дать разрешение только император. Ему такое разрешение давалось. Естественно, доступ к закрытым архивам позволил по-иному взглянуть и проанализировать те или иные обстоятельства жизни Александра I. Следует упомянуть, что и все другие исследования александровской эпохи писались им с подобным изучением архивов и открыли много новых исторических фактов. 

Чуть ранее этой, главной книги, появились труды «Дипломатические отношения России и Франции. 1800–1812» в 7-ми томах (СПб., 1905–1914). Здесь наибольший интерес представляет личная секретная и исключительно откровенная переписка брата с сестрой императора Александра I с великой княжной Екатериной Павловной, умнейшей женщиной, самой большой ненавистницей Наполеона, чуть не выданной за него замуж. «Императрица Елизавета Алексеевна» в 3-х томах (СПб., 1908–1909) представляет историю жизни влюбленной в Александра юной счастливой девушки, затем несчастной женщины. Это, по сути дела, жизнь в письмах (по-французски) к мужу, матери, свекрови и еще многим другим, раскрывающим нам чуткую, ранимую натуру. «Генерал-адъютанты Императора Александра I» (СПб., 1913) – очень интересная работа, рассказывающая об управлении армией в новых условиях. Институт этот был очень молодой, но в наполеоновскую войну сыграл важную роль. Были еще труды о князьях Долгоруких (СПб., 1902) и графах Строгановых (СПб., 1903, в 3-х томах), о Военной галерее Зимнего дворца (СПб., 1912) и многие другие. 

С 1906 года Николай Михайлович заинтересовался русскими и зарубежными некрополями. По его мысли, кладбище есть обитель вечного упокоения и, если их хорошо изучить, то они могут приоткрыть много интересного: истинные даты жизни, обстоятельства смерти, чины и ордена. Николай Михайлович внес огромный вклад, издав описание трех главнейших некрополей: Московского (СПб., 1907–1908, в 3-х томах), Петербургского (СПб., 1912–1913, в 4-х томах) и Парижского, вернее его русской части (1915) в одном томе (работа не была окончена) (9). Замышлял он и «Русский провинциальный некрополь» во многих томах, но революция разрушила эти планы, как и сами кладбища. 

В 1904 году Сергей Павлович Дягилев задумал «грандиозную и неповторимую» выставку русского портрета за 200 лет его существования (1700–1900). Подготовка началась за год. С.П. Дягилев ездил по провинции, осматривал старые усадьбы и коллекции, выявил около 4000 портретов. Н.Н. Врангель описывал старые собрания в Петербурге. А.Н. Бенуа изучил дворцовые коллекции. И.Э. Грабарь, достаточно хорошо знавший московские собрания, рекомендовал их на выставку. Работа кипела, нужно было только выбрать кого-то из «августейших», кто бы дал этому предприятию имя. Выбор пал на великого князя Николая Михайловича, который уговорил Николая II взять выставку под высочайшее покровительство, а сам стал председателем выставочного комитета. Он предоставил свой дворец в полное распоряжение выставочного комитета, разрешил направлять портреты из провинции на его адрес. Написал около 800 собственноручных писем с просьбой представить картины на выставку. Конечно, владельцам портретов лестно было получить такое письмо от великого князя, и они охотно давали работы (10). Сам Николай Михайлович предоставил на выставку 8 портретов (11). 

Таврическая выставка открылась 6 марта 1905 года и закрылась 26 сентября. На ней экспонировалось 2286 портретов, около 300 портретов не вошло в экспозицию «за полным отсутствием места». Отзывы прессы были восторженные, даже В.В. Стасов, давний и непримиримый противник Дягилева, писал о выставке, что она «превосходит все прежние выставки количеством материала… Для того, чтобы справиться со всем этим, нужна большая энергия, настойчивость, бесконечное терпение. Главный распорядитель г. Дягилев заслуживает за все это величайшего одобрения и признательности» (12). Все портреты Таврической выставки были сфотографированы и частично опубликованы в издании великого князя Николая Михайловича «Русские портреты XVIII и XIX столетий» в 5-ти томах (СПб., 1905–1909). 

Раздавались голоса, что великий князь присвоил коллективный труд многих, но это не так. На титульном листе стоят слова «издание великого князя», то есть он выступает не автором, а издателем, что далеко не одно и то же. В издание вошли 1087 портретов. Биографические справки к портретируемым писали сотрудники Николая Михайловича по Русскому Историческому обществу. Эти биографии представляют необычайный интерес, так как составлены по архивным данным, по мемуарам и семейным преданиям. Пятитомное собрание «Русских портретов…» – нестареющий памятник отечественной культуре и быту двух замечательных столетий. Недаром в 1999 году было предпринято полное переиздание этого труда (в несколько уменьшенных размерах). Таврическая выставка 1905 года постоянно «работает», ибо ни один исследователь русского портрета не обходится без обращения к ее материалам. Это памятник и ее устроителям – С.П. Дягилеву, Николаю Михайловичу, Н.Н. Врангелю, А.Н. Бенуа, В.Н. Аргутинскому-Долгорукому, М.П. Яремичу, А.А. Трубникову и сотням коллекционеров. 

Критика очень благожелательно встретила «Русские портреты…». В них действительно было очень мало ошибок и промахов, без чего в таком огромном издании не обойтись. Портреты Таврической выставки были сфотографированы в нескольких комплектах. Один комплект делали С.П. Дягилеву для задуманного им «Словаря портретов» (издание не состоялось)(13), второй – для фотоархива Николая Михайловича, о котором мы будем говорить ниже; третий – для П.П. Вейнера. 80 репродукций вышли в издательстве Общины святой Евгении (14). Позднее сделали еще два комплекта: для Русского музея императора Александра III в Санкт-Петербурге и Императорского Российского Исторического музея имени императора Александра III в Москве (15). Наступил 1908 год. Журнал «Старые годы» и ряд собирателей, обладавших замечательными частными коллекциями старой западноевропейской живописи, решили устроить выставку старинных картин, никогда до этого не выставлявшихся. Таких произведений набралось 463, среди которых были шедевры мирового масштаба: «Мадонна» Леонардо да Винчи, «Голова Христа» Рембрандта, «Похищение Европы» Лоррена, «Смерть Клеопатры» Тьеполо, «Мария Магдалина» Перуджино, «Бегство в Египет» Патинира и еще сотни и сотни превосходнейших шедевров. Великий князь Николай Михайлович на выставку предоставил 8 работ. На открытии выставки сложилась нервная обстановка. Академик живописи М.П. Боткин запретил открытие, придравшись к несущественной неисправности электропроводки. Барон Н.Н. Врангель, генеральный комиссар выставки, дал ему пощечину. Был вызван полицеймейстер и выставку, не успев открыть, закрыли. Устроители понесли огромные потери (П.П. Вейнер, например, потерял 20 000 рублей), а Врангель отсиживал двухмесячное заключение в тюрьме (16). 

А в 1912 году журналом «Аполлон» и Французским институтом в Санкт-Петербурге была устроена блестящая выставка «Сто лет французской живописи» (1812–1912)». Почетным президентом ее вновь был избран великий князь Николай Михайлович. В комитет входило множество известнейших французских ученых, министров, послов: с русской стороны князь В.Н. Аргутинский-Долгоруков, А.Н. Бенуа, П.П. Вейнер, В.А. Верещагин, С.М. Волконский, В.П. Зубов, И.А. Морозов, Д.И. Толстой, С.А. Щербатов и ряд других крупнейших деятелей культуры. 

Барон Н.Н. Врангель хотя и не входил в оргкомитет выставки, принимал в ней самое активное участие. «Врангель разрабатывал генеральную идею экспозиции, ее пространственное решение, руководил процессом оформления отделов и, что еще более важно, определял состав экспонентов»17. В письме к П.Д. Эттингеру от 7.12.1911 он писал: «Дело в том, что покончив с Парижем, откуда к нам уже выехали 400 картин и 2000 рисунков, я принимаюсь за охоту по французским картинам, находящимся в России. Хотя немного, но кое-что, может быть, найду. 

На днях, просматривая каталог картин Брокара в Москве, мне попался ряд французских имен, весьма для меня интересных: Диаз, Делакруа, Бомонт, Изабе, два Герарда, два Демарна, пять Свебахов, Белланж, Прюдон, Раффе. Можно ли этому верить? Очень бы хотелось знать Ваше на сей счет мнение. <…> Если у него есть картины, достойные выставки, я попрошу Великого Князя Николая Михайловича написать Брокару письмо с просьбой прислать эти картины на нашу выставку» (18). 

Одной из главных задач выставки было показать преемственность и связь современных течений с заветами учителей: Давида, Энгра, Коро, Манэ, Дега, Ренуара, Монэ, Гогена и Сазанна. Много внимания уделялось и россике. На выставке экспонировались 929 работ, в том числе 25 скульптур Родена, Бари, Майоля, Бурделя. Из художников прекрасно были представлены Ренуар (23 работы), Милле (10 работ), Марке (7 работ), Мане (10 работ, среди них потрясающий «Бар в Фоли-Бержер», 1882 г.), Курбе (26 работ), Коро (22 работы), Жерико (7 работ), Делакруа (19 работ), Моне (9 работ) и Сезанн (16 работ) (19). Это была настоящая галерея великой французской живописи, недаром за нее многие члены комитета получили высший орден Франции «Почетный легион». 

Николай Михайлович представил на выставку 28 произведений, в преобладающем большинстве это были портреты. К выставке он роскошно издал под своей редакцией «Военную галерею 1812 года» (СПб., 1912) с изображениями фототипий всех 332 генералов-участников антинаполеоновской войны 1812–1815 годов. Эта большая книга является последним памятником героической борьбы, презназначенная увековечить русский патриотизм. После революции дело не пошло дальше небольших книжечек и фальсифицированной истории Отечественной войны 1812 года, взрывом могил героев на Бородинском поле и т.п. 

В 1915 году в журнале «Столица и усадьба» (№ 36–37) вышла посмертная статья барона Н.Н. Врангеля «Русские люди в собрании Великого Князя Николая Михайловича». Произведение это – прощальная песнь автора, посвященная красоте искусства, ушедшим людям, которым так хорошо жилось в XVIII и XIX веках в уютной дворянской семье, от которой остались лишь бабушкины сказки. Несмотря на печальную эссеистичность, статья очень информативна и называет почти сотню имен. В самый разгар мировой войны Врангель пишет: «И странно сказать, что в эпоху ужасов и скорби, в дни тяжелых потерь, в дни, когда у каждого из нас есть кто-либо родственный или близкий, ушедший навеки, как-то еще острее и болезненнее ощущается все это умершее прошедшее» (20). Эти слова звучат реквиемом и самому себе, и Николаю Михайловичу, ибо жить ему оставалось менее четырех лет; Врангелю «повезло» – он «вовремя» умер… 

Статья «Русские люди» снабжена целым рядом чудесных фотографий, изображающих кабинет великого князя. Все пространство стен, квадратные колонны, передвижные витрины наполнены дивными миниатюрами, портретами, акварелями. Я их насчитал около трех сотен, а в наших музеях сейчас единицы. Где остальное? Старые эрмитажники (В.М. Глинка, М.В. Доброклонский) говорили, что после национализации собрания Николая Михайловича в 1922 году многие вещи, особенно миниатюры, оказались на аукционе в Лондоне (21). Портретная коллекция Николая Михайловича в 1915 году была довольно велика, она насчитывала по литературным источникам 110 произведений живописи (скульптурное собрания установить не удалось). Коллекция являлась как бы продолжением научных исследований автора, иллюстрацией к его трудам. Основное место в нем занимали исторические деятели: Наполеон, Талейран, Мюрат, Макдональд, Веллингнот и другие. Русские люди в собрании великого представлены всеми слоями общества: императорами, министрами, военачальниками, рядовыми дворянами, кончая лейб-кучером Ильей Байковым. Преобладали работы западных мастеров: Лоуренса, Виже-Лебрен, Греза, Герена, Лефевра, Верне, Барбье, Ризенера, Дэна, Рю, Лампи, Буальи. Русские мастера были представлены произведениями А.П. и К.П. Брюлловых, П.Ф. Соколова, имелись единичные работы Р.Г. Судковского. Завершала это необычное собрание прекрасная подборка портретной миниатюры. 

Важное значение имел фотоархив, насчитывавший около 3000 портретов. Более половины из них вошли в «Русские портреты», «Военную галерею» и другие работы. Но много осталось и неопубликованного. Вообще судьба этого архиценного фотоархива весьма неясна, он даже не вынесен в опись эрмитажного собрания22. Коллекцию Николая Михайловича национализировали в 1922 году, но некоторые ее экспонаты поступали в музеи из Госфонда еще в 1927-м. Это объясняется тем, что в Петербурге было собрано огромное количество сокровищ, и их разбирали в течение пяти-семи лет. А в 1928 году Госфонд закрыли совсем – брать уже было нечего! В настоящее время от великолепного собрания Николая Михайловича остались жалкие остатки: 14 картин в Эрмитаже, 3 картины в ГРМ, 2 миниатюры в Русском музее и 6 – в Эрмитаже. О количестве фотоархивов в Санкт-Петербурге и Москве полных данных нет, но думаем, они сохранились целиком. 

…В начале января 1919 года Николай Михайлович посылает из камеры прошение, в котором сообщает, что он пишет большую работу о Сперанском, несмотря на тяжелые условия и недостаток материала. Он просит вернут ему свободу. Дать отдохнуть. А затем готов взять на себя какую угодно работу по специальности. Никаких коварных замыслов против советской власти он не имел и не имеет… (23) Это вероятно последнее письмо великого гражданина и великого историка. 

Автор приносит искреннюю признательность Анне Георгиевне Обрадович (Санкт-Петербург), Николаю Николаевичу Никулину (Санкт-Петербург), Сергею Алексеевичу Сапожникову и Андрею Леонидовичу Кусакину (Москва) за предоставленные редкие материалы по биографии Великого Князя. 

Примечания

1. Из женщин романовской семьи величайшего уважения заслуживают великие княгини Елизавета Федоровна (1865–1918), сестра последней императрицы, прославленная русской православной Церковью в сонме святых: умница и «вечный» враг Наполеона Екатерина Павловна (1788–1819), жена принца Ольденбургского; учредитель Русского музыкального общества и первой общины сестер милосердия Елена Павловна (1806–1873), жена великого князя Михаила Павловича; жена великого герцога Веймарского Мария Павловна (1786–1859), друг Гете; коллекционер Екатерина Михайловна, принцесса Саксен-Альтенбургская (1827–1894); президент Академии художеств Мария Павловна (1854–1923); принцесса Ольденбургская Евгения Максимилиановна (1854–1925), попечительница комитета о сестрах Красного Креста, основательница Максимилиановской лечебницы.
2. Епанчин Н.А. На службе трех императоров. М., 1996. С. 530; Российский архив. М., 1991. Т. 1. С. 322.
3. За ним последовали Анастасия Михайловна (1861–1929), Михаил Михайлович (1861–1929), Георгий Михайлович (1863–1919), Сергей Михайлович (1865–1918), Александр Михайлович (1866–1933), Алексей Михайлович (1875–1895).
4. Марченко Н. Именитые россияне. По страницам издания великого князя Николая Михайловича «Русские портреты XVIII и XIX столетий // Мир музея. 1992. № 1/123. С. 44; Шербатов С. Художник в ушедшей России. М., 200. С. 561.
5. Волков А.А. Около царской семьи. М., 1993. С. 63.
6. Такой титул ему полагался как правнуку императора Николая I. Впоследствии, в эмиграции, глава императорского дома в изгнании Владимир Кириллович в 1918 году пожаловал его титулом Великого Князя.
7. Великий князь Гавриил Константинович. В Мраморном дворце. Из хроники нашей семьи. СПб. – Дюссельдорф. 1993. С. 151–154.
8. Великий князь Александр Михайлович. Воспоминания. М., 2001. С. 315.
9. Русский некрополь в Париже обследовал В.М. Андерсон.
10. Сергей Дягилев и русское искусство. М., 1982. Т. 1. С. 383.
11. Дягилев С.П. Список портретов, отобранных для историко-художественной выставки 1905 года в общественных и частных собраниях г. С-Петербурга. СПб., 1905. С. 362.
12. Цит. по: Сергей Дягилев и русское искусство. Т. 1. С. 386.
13. Хранящийся в ГТГ комплект происходит из коллекции Дягилева, которую он продал, когда перестал заниматься русским портретом (в 1913 году?).
14. Наличие их в каталоге к выставке (М.: «Издательство Общины св. Евгении – Комитет популяризации художественных изданий», 1990) не отмечено.
15. Ныне: Государственный Русский музей и Государственный Исторический музей.
16. Маковский С. На Парнасе Серебряного века. М., 2000. С. 470–471; Банников А.П. Несостоявшаяся выставка // Панорама искусств – 7. М., 1984. С. 284–294; Лаврухина И.А. Обстоятельства создания последних глав «Истории скульптуры»: Эпизод творческой биографии Н.Н. Врангеля // Русское искусство Нового времени: Исследования и материалы. Сборник статей. Отв. Ред. И.В. Рязанцев. М., 2000. С. 185–194.
17. Лаврузина И.А. Барон Н.Н. Врангель и его вклад в изучение русского искусства XVIII – первой половины XIX века. Автореферат кандидатской диссертации. СПб., 2000. С. 19.
18. Эттингер П.Д. Статьи. Из переписки. Воспоминания современников. М., 1989. С. 128.
19. Выставка «Сто лет французской живописи. 1812–1912». Каталог. СПб., 1912.
20. Врангель Н.Н. Русские люди в собрании Великого Князя Николая Михайловича // Столица и усадьба. 1915. № 36–37. С. 4.
21. Глинка В.М. К методике определения личностей, изображенных на портретах, и датировки произведений искусства по форме одежды и орденским знакам // Геральдика: материалы и исследования. Сборник научных трудов. Л., Государственный Эрмитаж, 1983. С. 90. Прим. 5 (сообщение М.В. Доброклонского).
22. Маришкина В.Ф. Фотоархив Государственного Эрмитажа. Справочник-путеводитель. СПб., 1992.
23. Великий князь Николай Михайлович. Письмо из заключения // Наше наследие. 1992. № 25. С. 87. Точная дата расстрела, согласно справки Генеральной Прокуратуры РФ № 13/1100–97 ст. 19.06.99, неизвестна.
 
Анатолий Банников

Картина дня

наверх