С едой в Камбодже — полный порядок. Море по всей южной части страны, самое большое озеро в юго–восточной азии Тонле–сап и полноводные реки — выуживают на берега такое количество рыбы и других водных гадов, что грех не воспользоваться. Местные жители всё это богатство с радостью употребляют в пищу и не цедят как в детском саду сами знаете кто — бесчешуйчатое и раздвоекопытное от всего остального, а лопают всё подряд.
А какая в Камбодже свэнина. Вы знаете какая тут свэнина? Ее в руки берешь, а она аж «дышит»! В свежем виде уже пахнет шашлыком и просится, чтобы скорее бросили на гриль или нанизали на шампур — свежая, сладкая и очень сочная. Скорее всего местных свиней кормят молодыми поросятами, а может быть кошками. Не зря ведь в Камбодже так много собак, а кошек – раз два и обчелся.

С продуктами, за исключением пожалуй всякой молочки — тут тоже полный порядок. Достаточно пойти на рынок, чтобы быстро нахватать продуктов на наши любимые котлетки, пюрешечку или даже сварить полноценный украинский борщ. А ведь и на тайский острый суп Том–ям хватит, а ты пойди–ж свари хороший Том–ям после посещения Дорогомиловского?
Кухня Камбоджи вкусна не в пример тайской, основная часть которой составляет трудноусваиваемая выдержка адового пламени, а от пресловутого «пад–тая» начинаешь вешаться уже на третьи сутки. Не в пример и индонезийской пресной жиженьке из овощей и травок, от употребления которой практически сразу начинаешь чувствовать себя болотной жабой. Она одновременно простая и какая–то одомашненная. Можно постоянно питаться в одном месте все тем же рыбным супом или лапшой в мясном соусе с яйцом, и это не надоест так же как никогда не надоедает мамин борщ и котлетки. В принципе, многие так и поступают — тут принято устраивать вечерние семейные ужины в различных недорогих кафетериях, вместо того, чтобы кучу времени проводить у плиты.
Всё это вот гедонизм, чревоугодие — это хорошо. Но меня часто спрашивают — а правда что в ваших этих Таиландах и Кампучиях еще и ящериц жрут? Может и жрут, но не часто. По крайней мере я уверен, что со времен Пол Пота с трудом уже встретишь семью, за ужином уплетающих миски с лягушачьими окороками, древесными личинками и жареными плавунцами. А вот побаловаться раз в неделю вприкуску да под хорошее кино — это пожалуйста. И спрос рождает предложение, надо сказать — всё это разнообразие нечасто, но водится на многочисленных торговых прилавках Камбоджи.
Честно скажу, после 7 месяцев жизни в этой стране, я уже не смотрю на всех этих жареных тараканов и кузнечиков как на экзотику. Я считаю, что это вполне сносная закуска под пиво, но все–таки по–старинке больше предпочитаю сушеную рыбку, клешни краба или вяленого кальмара, чего в Камбодже тоже в большом достатке. Порой и в пакет с рыбкой нет–нет да и попадет два–три кузнеца, я смотрю на этот как на бонус, с удовольствием хрумкаю жареное насекомое, начиная с головы и запиваю холодным пивом.
Но есть в Камбодже такое лакомство, которое и сами камбоджийцы ценят как экзотику и готовы ехать за ней много километров, в паучий край. Край этот — небольшая деревня Скуон в 70 километрах от столицы, по пути из Пномпеня в Кампонг–Чам. Будучи в прошлые выходные по делам в «Пне», я в одиночку отправился постигать верхи экзотической кулинарии Камбоджи.

Кто–то в интернетах понарассказывал, что шоссе 6A — одно из лучших в стране. Пусть твои уже взрослые дети не прочтут тебе ни одной сказки, когда под влиянием старческого маразма ты превратишься в поганый гриб. Две третьих пути до перепутья с трассой 61 нужно ехать по разбитой ремонтной дороге, обдаваемым клубами глиняной пыли и скрипя песком на зубах.

По пути нагоняю поезд из школьников–колядунов. Сегодня разгар Китайского Нового года и пионеры приехали разорить на бабки местную бензоколонку, да повзрывать петарды в опасной близости.


Наконец–то он — край кешью и хелицеровых.

Немного кружу по придорожному рынку и быстро нахожу «точку» сбыта по женщинам, держащим на голове целое состояние. 4 особи, между прочим — доллар.


Есть такой нюанс. У меня арахнофобия с детства. Я больше всего на свете боюсь пауков. Не всех правда, но больших и юрких — очень боюсь. И тут представьте себе, несется ко мне старушка с ведром, полного огромных живых пауков с криками «А–ПЫНЬ!, А–ПЫНЬ!» (так по–местному зовется некоторая разновидность ядовитого тарантула). Я кричу — стой! Не подходи дура! У меня что, глаз нету? Я сам не подойду? Ты хочешь доллар и сразу? Ты вообще слышала о чувстве ужаса, которое испытывают некоторые люди?! Только после этого понимаю, что произнес это все по–русски. Жестами показываю старухе остановиться и поставить ведро.
Аккуратно и с усилием подхожу. Больше всего опасаюсь — не начнутся ли сейчас «шуточки» в духе знаете, «на плечо подсадить», гаркнуть «хрррррр» в ухо. Тем временем к ведру подбегает карапуз и начинает совать свои пухлые щупальца в ведро с чудовищами.

Мать карапуза берет в руки две огромные особи и сажает их на пузо отпрыску. — Давай, баранг, доллар, ребенок мороженого хочет.

Вы только взгляните в его средний глаз — как есть циклоп!

А что, жало удалены? Мать берет паука в руки и показывает, что всё на месте. Затем ногтем поддевает хелицеру, встревоженный тарантул пытается схватить ее за палец, слышен характерный щелчок об ноготь, чуть не прокусил. Трясет рукой — паук в ведре. Полноценный укус не состоялся — опыт и отвага пришли на помощь.

А торговля паучатиной происходит так: Когда дорогая иномарка или автобус, полный белых барангов, подъезжает к рынку, толпа с килограммами жареных тарантулов в мгновение ока несется к транспортному средству, кукарекая и галдя: — Да у нее еще кислы. — За ведро? Дешевле отдам. — Ой, наливные, румяные. — 5 берешь, 6 даю.

Что, гад, фотографируешь для Пномпень–пост? А я вот сейчас два пакета паучятины наберу, нажруся, а завтра своих кобыл, что за швейными машинками шьют вам белым уродам штаны да трусы келвинклян по 2 доллара, выведу на псарню и розгами так отхожу, что аж помолодею от удовольствия и это самое, от гормонов…
Тётка приехала на дорогом Лексусе с шофером, накупила пауков на 10 баксов и довольная уехала в сторону столицы. После первой улыбки добродушно поржала, хотя при первом фото напряглась не на шутку.


Жевать внутри тарантула по сути нечего. Лохматые ноги с прожилками мяса и небольшой пористый мясной массив под панцирем.

На что по вкусу, говорите? Что–то среднее между креветкой и курятиной. Но паучиное.


Всё это, конечно, аттракцион. И в конечном итоге не самый приятный. Торговля привлекает нищих, которых вроде и жалко, а потакать не хочется. Бендер же запретил! Девушка–попрошайка играется с пауком. Только давайте без вот этого самого. Каждый выбирает такое детство и такие грушки, которые сам посчитает нужным!

Паучары за день в ведре так нажарятся, что попросту дохнут. К тому же вездесущие муравьи мгновенно облепляют погибающую плоть. Женщина разбирает остатки паучатины, чтобы еще полуживых отряхнуть от муравьиного стада и немедленно успеть пожарить.


Эта особь вела себя спокойно, а потом за две секунды оказалась на шее у ребенка. Внимательная мать тут же пересадила его карапузу на темя. А если все–таки укусит в шею, так ли это безопасно?

Когда я ехал в Скуон, была мысль напроситься с местными на охоту. Но когда приехал и посмотрел на торговлю, как–то уже и раздумал. Посчитал, что галочка для мемуаров уже есть.
Источник