На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Этносы

4 455 подписчиков

Свежие комментарии

  • Эрика Каминская
    Если брать геоисторию как таковую то все эти гипотезы рушаться . Везде где собаки были изображены с богами или боги и...Собака в Мезоамер...
  • Nikolay Konovalov
    А вы в курсе что это самый людоедский народ и единственный субэтнос полинезийцев, едиящий пленных врагов?Женщины и девушки...
  • Sergiy Che
    Потому что аффтор делает выборку арийских женщин, а Айшварья из Тулу - это не арийский, а дравидический народ...)) - ...Самые красивые ар...

Сапфо .Поэтесса с острова Лесбос.

 

Сапфо

Сапфо. Фреска из Помпей

Сапфо

 

 

 

 

Сапфо (ок. 630 – 572/570 до Р. Х.)

 

 

 

 

 

 

Девять на свете муз, говорят. Какая ошибка!
Вот десятая муза – певица лесбосская Сапфо.

 

Платон

 

 

 

Значение Сапфо в античной поэзии

Сапфо

Сапфо

Сапфо, «десятая муза», «прекрасная», «божественная», «лесбосский соловей», как называли ее древние, пользуется еще большей славой, чем её соотечественник и современник Алкей. Она известна всем, как величайшая поэтесса не только древности, но и всех времен. Так велико её значение в античной поэзии! Географ Страбон, говоря о Лecбосе и знаменитостях этого острова, замечает: «Одновременно с Питтаком и Алкеем процветала Сапфо, чудное создание; за все время жизни человечества, о которой сохранилось у нас воспоминание, мы не знаем ни одной женщины, которая хотя бы отчасти сравнялась с нею в поэзии». Эпиграмматисты позднейшего времени превозносят ее до небес. В одной эпиграмме Антипатра она сравнивается с Гомером:

 

 

 

«Имя мне – Сапфо, и в песнях моих среди женщин
Столь же прославилась я, как и Гомер средь мужей».

 

 

 

Другой автор, Пинит, написал ей следующую эпитафию.

 

 

 

«Здесь в могиле покоится прах лесбиянки Сапфо;
Но никогда не умрут мудрые песни её».

 

 

 

Гораций (Carm. II, 13) говорит, что песен Сапфо, как и песен Алкея, заслушивались тени подземного мира:

 

 

 

«На лире нежной Сапфо прекрасная
Подругам пела песни любовные,
А ты, Алкей, в могучей песне
Пел об изгнанье, войне и бедствиях.
И вас обоих в Аиде слушая,
Дивились молча тени подземные».

 

 

 

Алкей и Сапфо – представители эолийской лирики; оба они одновременно довели ее до высшей степени совершенства: Алкей – в сфере действий и стремлений бойца-гражданина, Сапфо – в тесной сфере женской жизни и деятельности.

 

 

 

Биография Сапфо

 

Сапфо жила около 600 г. до Р. X. Она родилась в Митилене или, по другим сведениям, в небольшом лесбосском городке Эресе, но жила большею частью в Митилене и принадлежала к богатому аристократическому роду. Отца её звали Скамандронимом (или, короче, Скамоном или Скамосом), мать – Клеидой (по-эолийски–Клаида). Она жила среди богатства и роскоши и была выдана замуж за одного очень богатого человека, Керкила, или Керкола, из Андроса. От этого брака у неё была дочь, названная в честь бабушки Клаидою, которую она нежно любила. Она говорит об этой дочери:

 

 

 

«Есть у меня прекрасный ребенок, цветущий, как роза,
Детской своей красотой, – бесценная дочка Клаида;
И не отдам я её и за Лесбос прекрасный, и даже
Если бы Лидию всю за неё предлагали, её не отдам я».

 

 

 

У Сапфо было три брата – Ларих, Харакс и Эвригий. Прекрасный юноша Ларих, о котором сестра часто с гордостью вспоминает в своих стихотворениях, занимал должность кравчего в митиленском пританее – должность почетную, на которую имели право только знатнейшие аристократы. Другой брат, Харакс, был купец; между прочим, он доставлял лесбосское вино в торговый египетский город Навкратис. Здесь он познакомился с гетерой Дорихой, которая славилась своей красотой и которую её поклонники прозвали Родопис (Розовый цвет). Геродот (II, 134) рассказывает о ней, что она была родом фракиянка, рабыня некоего Ядмона ва острове Самосе, у которого в то же время был в числе рабов баснописец Эзоп. Самосец Ксанф привез ее в Навкратис, чтобы продавать ее за деньги. Харакс выкупил ее и стал с ней жить; но эта корыстолюбивая и бесчестная женщина стоила ему очень дорого. Когда он возвратился в Митилену, сестра его Сапфо в одном из своих стихотворений порядком побранила его за легкомыслие.

 

Около 595 г. Сапфо бежала с Лесбоса и отправилась в Сицилию. Это было в то время, когда Алкей и митиленские аристократы были изгнаны народной партией, и мы должны предположить, что Сапфо, богатая, знатная и влиятельная женщина, разделила судьбу своей партии. Она возвратилась в Митилену, вероятно, уже в правление Питтака (590–580) и прожила здесь до начала 570-х годов. По показанию Геродота, Родопис жила в Навкратисе при царе Амазисе, который вступил на египетский престол в 570 г.; а Сапфо жила еще в Митилене в то время, когда Харакс возвратился туда из Египта. Могила Сапфо находилась, по словам одной эпиграммы, на эолийской земле, т. е. на острове Лесбосе.

 

Было бы очень интересно проследить отношения Сапфо к Алкею. По-видимому, оба они, принадлежа к одной и той же партии, были довольно близки между собою. Алкей очень высоко ценил Сапфо и был к ней расположен, как видно из отрывков одного посвященного ей стихотворения, в котором он называет ее «пышноволосою, величественною, приятно улыбающеюся» и намекает ей на свою любовь: «Сказал бы я, да мне стыдно». Сапфо отвечала на это: «Если бы то, чего ты желаешь, было хорошо, если бы то, что ты хочешь сказать, было не позорно, то стыд не смутил бы тебя и ты свободно высказал бы все свои желания».

 

Сапфо и Алкей

 

Сапфо и Алкей. Картина Л. Альма-Тадема, 1881

 

 

 

О внешности Сапфо мы имеем только одно известие, что она была «небольшого роста и черноволосая». Платон и другие называют ее «прекрасною»; но это относится не к ней самой, а к её стихотворениям. Впрочем, судя по словам Алкея, мы можем предположить, что она была красива. Верно только то, что она была женщина благородная, целомудренная и умная.

 

 

 

Стихи Сапфо

 

Все стихи Сапфо – религиозные гимны, эпиталамы, эротические песни и т. п., были разделены александрийскими грамматиками, по размеру стиха, на 9 книг, так что Сапфо, по словам одной эпиграммы, от каждой музы получила по книге. До нас дошли только две полные оды и несколько небольших отрывков; но и эти незначительные остатки стихов Сапфо свидетельствуют о тех дарованиях, которые приписывались ей древними, – о глубине и искренности чувства, о нежности и грации, с которою она весьма откровенно и наивно высказывала чувства сильно взволнованного сердца, о прекрасном, благозвучном языке, о прелести стихотворного размера. Любимый её размер – строфа, названная по её имени сапфической, следующим образом характеризуется в статье германского ученого Кёхли: «Вы как будто видите здесь сильное чувство горячей любви, вырывающееся из наболевшей груди и затем снова обращающееся в тихую, глубокую скорбь. Это,так сказать, волны любви, которые поднимаются и опускаются в своем тоскливом движении, между тем как алкеевская строфа увлекает нас, подобно буре, то в бой за родину, то в веселый пир».

 

О предметах политических, играющих такую важную роль в поэзии Алкея, муза Сапфо ничего не знает; темы стихов Сапфо – жизнь женщины в различных её проявлениях. На Лесбосе, как и вообще у эолийцев, а также и у дорян, женщина пользовалась гораздо большею свободою, чем у ионян и афинян, и потому женщины нередко наравне с мужчинами занимались, при богослужении или для собственного удовольствия, изящными искусствами, музыкой, пением, пляской. В богатом доме Сапфо собирался кружок молодых девушек, которых она обучала изящным искусствам. Эти занятия состояли прежде всего в преподавании правил хорового пения для праздников, свадебных пиров и т. п.; но в то же время Сапфо учила своих подруг и правилам стихосложения и помогала наиболее даровитым развивать в себе поэтический талант. Древние сравнивали эти отношения Сапфо к подругам с отношениями Сократа к своим ученикам, так как и она, подобно афинскому мудрецу, вела своих подруг к прекрасному и совершенному. В одной эпиграмме Сапфо представлена начальницею хора, которая ведет хоровод своих подруг в знаменитом храме Геры в Митилене.

 

 

 

В храм волоокой богини Геры толпою идите,
Девы лесбосские, там пляску начните свою;
В честь богини составьте вы хор, и стройная Сапфо
Вас поведет под звуки лиры своей золотой.
Весело кружитесь вы, руками в такт ударяя,
И как богиня, она песни свои вам поет.

 

 

 

Сама Сапфо в одном из стихов говорит о такой пляске, которую, конечно, она сама устроила:

 

 

 

Так, составляя стройный хоровод,
Вкруг алтаря критянки танцевали,
Скользя ногою легкой по траве.

 

 

 

Дом её посвящен музам, и в нем живет светлая радость, красота, любезность и нравственность:

 

 

 

В доме моем, посвященном музам,
Злая печаль не смеет явиться: Здесь ей не место.

 

 

 

Лучшее наслаждение доставляет ей веселое общество на праздничном пиру:

 

 

 

...Явись, о, Киприда,
И сама разлей на пиру веселом
Нектар дорогой в золотые кубки,
Мать наслаждений, –

 

 

 

так восклицает Сапфо в своем кругу, «из которого ветер далеко уносит скорбь и заботу»; она призывает к себе «милых Харит и муз, прекрасноволосых дочерей Зевса». Она поет свои песни «на радость своим девушкам». Как женщина, она любит роскошь и внешний блеск; она радуется при виде «пурпуровых платков, присланных из Фокеи», называя их «чудным даром слизняка», наряжается в разноцветные платья, тщательно заплетает свои волосы и говорит своим подругам, чтобы и они одевались красивее, надевая на ноги «башмаки из пестрой кожи, прекрасной работы лидийцев», а на шею – «на нежную шею душистую гирлянду цветов». Сами боги любят тех, кто украшается цветами; поэтому девушки во время жертвоприношения должны быть в венках:

 

 

 

Венком охвати, Дика моя, волны кудрей прекрасных.
Нарви для венка нежной рукой свежих укропа веток.
Где много цветов, тешится там сердце богов блаженных,
От тех же они, кто без венка, прочь отвращают взоры.

 

 

 

Но добродетель и красота души стоят выше приятной наружности, богатства и внешней привлекательности:

 

 

 

Красивое нас привлекает только
Своею внешностью; но кто душой велик,
Тот истинно прекрасен.

Без добродетели богатство бесполезно,
Но вместе с ней оно ведет к блаженству.

 

 

 

Поэтому Сапфо старается внушить своим ученицам, «которым она всегда останется верна», стремление к добродетели и направить их дарования не к одной только красоте, но и к добру. И она гордится этим высоким призванием и своим талантом, который дал ей возможность поступать таким образом: «Музы почтили меня, одарив меня своим искусством». – «Многие, я думаю, вспомнят обо мне в отдаленном будущем». В этом гордом сознании своего достоинства она говорит, обращаясь к одной женщине, которая не развила своих дарований при помощи муз: «Когда смерть похитит тебя, ты обратишься в прах, и никто не вспомнит о тебе впоследствии, так как ты не знала Пиерид (муз); и в обитель Аида ты сойдешь бесследно, обратившись в бледную тень».

 

Любовь была силой, которая особенно сильно наполняла своим огнем сердце и стихи Сапфо. «Эрот, восклицает она, снова сильно потрясает мое сердце, как буря, ломающая дубы в лесу».

 

В другом своем стихотворении она говорит о сильном, всепокоряющем божестве:

 

 

 

Смотри: несется с неба бог любви,
В пурпурную одежду облаченный.

 

 

 

В стихах Сапфо, как говорит Филоксен, видно такое пылкое чувство, как будто бы её слова смешаны с огнем; при этом она отличается удивительною искренностью и правдивостью, но несмотря на всю свою откровенность, она всегда целомудренна: в её стихотворениях нет ни одного слова, которое могло бы оскорбить девическую стыдливость. Именно в этом-то сознании своей невинности и в убеждении, что никто не станет давать превратного толкования её чистым и естественным чувствам, она высказывается открыто, ничем не стесняясь. В стихах Сапфо нет и следа любви к мужчине, хотя она и обращается к красивому юноше, с удовольствием смотря на него: «Стань здесь мой друг, и дай взглянуть на чудные глаза твои». Человеку, просившему руки её, она отказывает по-дружески, но решительно: «Я охотно назову тебя своим другом, но в жены себе поищи молодую девушку; я же не могу быть твоей женой, потому что я старше тебя».

 

 

 

Лесбийская любовь Сапфо

 

Напротив, в отношениях её к подругам (Гиринно, Аттис, Анактория и др.) видна такая сильная, почти чувственная любовь, такая страсть и нежность, которые невольно вызывают удивление; нами, жителям севера, кажется непонятным эта страсть, возбужденная в пылкой душе лесбиянки женской красотой. О лесбийской любви Сапфо к Аттис, которая, по-видимому, была для неё особенно дорога, мы можем составить себе понятие по отрывкам её песен. Еще ребенком Аттис останавливала на себе внимание Сапфо, но «в ту пору она казалась ей только ребенком, лишенным прелести». Когда же Аттис выросла и развилась, Сапфо страстно полюбила ее и стала умолять Афродиту, чтобы она поселила в сердце девушки взаимное чувство:

 

 

 

Дай мне, богиня, из пены рожденная,
Это блаженство изведать».

 

 

 

Обращаясь к Аттис, она говорит ей:

 

 

 

Как к матери дитя, так я к тебе бегу.

 

 

 

Аттис также полюбила Сапфо по-лесбийски и долго жила с нею вместе, но затем изменила ей, полюбив Андромеду. Сапфо, жалуясь на это, говорит: «Ах, я давно всем сердцем любила тебя, Аттис, а ты меня забыла».

 

По-видимому, Сапфо сама хотела забыть неверную, но не могла. Мучась тоскою, она восклицает:

 

 

 

«Что мне делать? воля отказывается служить мне; кому я делала добро, те всего сильнее оскорбляют меня; но я не могу сердиться долго, я добродушна и кротка».

 

 

 

Её любовь пробуждается с новой силой:

 

 

 

Жестокий бог меня терзает снова...
А ты – ты обо мне не вспоминаешь,
Не любишь ты меня, и к Андромеде
Бежишь ты...

 

 

 

Но эта Андромеда – грубая, неразвитая женщина: «Как может эта грубая и простая женщина прельстить твой ум и оковать твое сердце? Ведь она не умеет даже грациозно распустить складки своей одежды», говорит Сапфо. Андромеда разлучила Аттис и Сапфо, и потому Сапфо ненавидит ее; узнав, что с нею случилось что-то недоброе, она радостно восклицает: «Наконец-то постигла ее справедливая кара!»

 

 

 

«Гимн Афродите» Сапфо

 

К этой же любви относится, по всей вероятности, следующий, дошедший до нас вполне, гимн к Афродите, в которой Сапфо умоляет богиню помочь ей, – ода, отличающаяся удивительной глубиной и нежностью чувства:

 

 

 

Пестрым троном славная Афродита,
Зевса дочь, искусная в хитрых ковах!
Я молю тебя – не круши мне горем
Сердца, благая!

Но приди ко мне, как и раньше, часто
Откликалась ты на мой зов далекий
И, дворец покинув отца, всходила
На колесницу

Золотую. Мчала тебя от неба
Над землей воробушков милых стая;
Трепетали быстрые крылья птичек
В далях эфира.

И, представ с улыбкой на вечном лике,
Ты меня, блаженная, вопрошала –
«В чем моя печаль, и зачем богиню
Я призываю,

И чего хочу для души смятенной.
В ком должна Пейто, укажи, любовью
Дух к тебе зажечь? Пренебрег тобою
Кто, моя Сапфо?

Прочь бежит? – Начнет за тобой гоняться.
Не берет даров? – Поспешит с дарами.
Нет любви к тебе? – И любовью вспыхнет,
Хочет не хочет».

О, приди ж ко мне и теперь! От горькой
Скорби дух избавь и, чего так страстно
Я хочу, сверши и союзницей верной
Будь мне, богиня!

 

 

 

Другая дошедшая до нас ода Сапфо могла бы, по мнению Кёхли, называться «Прощание», так как она посвящена молодой подруге, которая оставляет дом Сапфо и выходит замуж. «В этой оде, говорит он, Сапфо, без сомнения, желает одной из своих подруг счастья в браке с любимым человеком. Пламенная страстность этой песни вполне оправдывает наш взгляд на поэтессу; конечно, она не похожа на обычные поздравительные стихотворения»:

 

 

 

Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
Слушает голос

И прелестный смех. У меня при этом
Перестало сразу бы сердце биться:
Лишь тебя увижу - уж я не в силах
Вымолвить слова.

Но немеет тотчас язык, под кожей
Быстро легкий жар пробегает, смотрят,
Ничего не видя, глаза, в ушах же –
Звон непрерывный.

Потом жарким я обливаюсь, дрожью
Члены все охвачены, зеленее
Становятся травы, и вот-вот как будто
С жизнью прощусь я,

Но терпи, терпи: чересчур далёко
Все зашло...

 

 

 

Лонгин в своей книге «О высоком» приводит эту оду в пример возвышенного, которое является в сопоставлении главных моментов песни. «Не удивительно ли, – говорит он, – как Сапфо изображает здесь душу, тело, уши, язык, глаза и лицо – предметы столь различные, в одной картине; как она под влиянием противоположных чувств холодеет и пылает, теряет рассудок и снова приходит в себя, дрожит, близка к смерти. Так что здесь проявляется не одна какая-либо страсть, а взаимодействие страстей».

 

 

 

Свадебная лирика Сапфо

 

Из всей лирики Сапфо древние всего более ценили свадебные песни, гименеи и эпиталамы, из которых одни пелись юношами и девицами в то время, когда невесту вели в дом жениха, а другие пелись хором девушек перед брачной комнатой. О подобных свадебных песнях говорится уже у Гомера и Гесиода; они повсюду в Греции вошли в обычай с давнего времени; но Сапфо впервые дала им художественную форму, не исключая из них, впрочем, старинного народного тона, простого и шутливого. Эти свадебные песни – лучшие произведения Сапфо – были довольно значительны по объему и отличались драматической живостью. В них прославлялись невеста и счастливый жених и, кроме поздравлений молодой чете, припоминались различные случаи из девической и женской жизни, случаи во время сватовства и свадьбы и т. п. Так, в одном отрывке говорится о постройке брачной комнаты, которую, по древнему героическому обычаю, строил сам жених (ср. Гом. Од. XXIII, 178 и сл.):

 

 

 

Стройте же, плотники, брачный чертог, высокий и светлый!
О, Гименей! Вот идет жених, подобный Арею!
Нет, не Арею подобен он, – выше, прекраснее смертных!
Он велик, как лесбосский певец пред всеми певцами».

 

 

 

Молодую чету приветствуют радостными восклицаниями: «Слава, слава!» Хор юношей славит невесту, которая «цветет пышнее розы», красота которой «сияет ярче золота»:

 

 

 

Милая девушка! сами Хариты с тобою играют,
И Афродита тебя, златокудрая, любит, и Горы
Путь твой усыпали нежными розами; лик твой прекрасный
Всех собою чарует.

 

 

 

Многие хотели получить её руку, но все старания были напрасны, пока не нашелся любимый жених:

 

 

 

Ты как медовое яблочко зреешь на ветке высокой,
Где садоводы тебя позабыли; нет, – не забыли. –
Многие видят тебя, да достать ни один не сумеет.

 

 

 

Девушки, в свою очередь, славят жениха:

 

 

 

Милый жених, скажи, на кого ты похож?
Ты похож на стройное деревцо.

 

 

 

Девушка становится женою. Её подруги жалеют об утрате её девичьей жизни:

 

 

 

Как под ногой пастуха гиацинт на горах погибает,
С сломанным стеблем к земле преклонивши свой венчик пурпурный,
Сохнет и блекнет в пыли и ничьих не манит уже взоров, –
Так же и дева, утратив цветок целомудрия, гибнет:
Девы бегут от неё, а мужчины ее презирают.

 

 

 

Юноши, напротив, представляют счастье жены, нашедшей опору и радость в любви своего мужа:

 

 

 

Как на открытой поляне лоза виноградная, прежде
Быв одинокою, к вязу прильнет, сочетавшись с ним браком,
И, до вершины его обвиваясь своими ветвями,
Радует взор виноградаря пышностью листьев и гроздий,–
Так и жена, сочетавшися в юности брачным союзом,
Мужу внушает любовь и утехой родителям служит.

 

 

 

Когда, наконец, после брачного пира, жених выхватывает невесту из кружка её подруг и несет ее в брачную комнату, девушки бросаются отнимать ее; но их попытка не удается, и перед запертою дверью спальни они встречают дружку, который охраняет эту дверь и не пускает их. Тогда девушки начинают, в досаде на свою неудачу, издеваться над дружкой: «Ноги у тебя в косую сажень, – поют они ему, – на обувь пошло пять воловьих кож и десять сапожников едва могли сшить тебе сандалии». Но затем, бросив эти насмешки, они поют брачную песню-эпиталаму.

 

В этих песнях Сапфо, как и в остальных её стихотворениях, нередко слышится тон народной песни, как, например, в следующих стихах:

 

 

 

Милая матушка,
Прясть не могу я,
Мне не сидится:
Ноя, тоскуя,
Сердце томится
Здесь взаперти
Ниточки рвутся,
Руки трясутся –
Милая матушка,
Дай мне уйти!»
(Пер. В. И. Водовозова)

 

 

 

В связи с этим у Сапфо мы видим поэтическое понимание природы и её красот, что доказывается несколькими из дошедших до нас отрывков, например:

 

 

 

Перед диском сияющим месяца,
Над землею, объятою сном,
С своим слабым мерцанием прячутся
Звезды в небе ночном.
И вода, благодатно-холодная,
Пробиваясь, журчит меж кустов;
Сон нисходит на землю при трепете
Шелестящих листов.
(Пер. В. И. Водовозова)

 

 

 

 

 

Легенда о Сапфо и Фаоне

 

В позднейшее время некоторые писатели стали рассказывать, что Сапфо была страстно влюблена в одного прекрасного юношу, Фаона, и желая избавиться от этой страсти, бросилась с Левкадской скалы в море. Этот Фаон, по преданию, был перевозчик и за деньги возил, кому было нужно, с Лесбоса (ила Хиоса) на противоположный малоазиатский берег. Однажды к нему пришла под видом старухи богиня Афродита и просила перевезти ее. Он исполнил это, не требуя платы, и за то она подарила ему алебастровую баночку с мазью, которая сделала его прекраснейшим из смертных. Все женщины стали влюбляться в него, как безумные, так что он едва мог избавляться от них. Сапфо, которая у позднейших писателей представляется необузданной женщиной, разгоряченной страстями, говорят, сильно любила Фаона и долго жила с ним, но он, наскучив этим, оставил ее. Тогда она с отчаяния бросилась с Левкадской скалы в море, чтобы покончить свои страдания.

 

Левкадская скала – мыс, круто выдающийся в Ионическое море на острове Левкаде. Здесь находился храм левкадского Аполлона, и жители острова в известное время сбрасывали со скалы преступников, как очистительную жертву этому божеству. Но в более гуманное время этот обычай был несколько смягчен: к человеку, представлявшему собою жертву, на которую возлагались грехи всего народа, привязывали перья и птиц и принимали его в море в лодку, чтобы затем увезти его за пределы страны. Таким образом, этот обычай имел целью очистить народ и примирить его с божеством. Аполлон, бог чистоты и непорочности, давал людям средство избавиться от грехов, освобождал душу от терзающих ее страстей и возвращал ей спокойствие совести и ясность мысли. Тот, кто терзался чрезмерно сильной любовью, мог искать здесь спасения и помощи. Вследствие этого левкадский обычай подал повод к верованию, что прыжок со скалы в море избавляет всех мучимых любовью от этой страсти и возвращает им спокойствие. Основателем левкадского культа считался мифический Кефал, супруг Прокриды, который первым бросился в море из любви к Птереладе. Древние называли многих других, которые также бросалась со скалы, чтобы излечиться от своей страсти или в отчаянии найти себе смерть. В этом смысле «левкадский прыжок» обратился в пословицу. Так, например, Анакреон, в одном из своих стихотворений, восклицает: «Опьяненный любовью, я брошусь в темное море с Левкадской скалы».

 

Это же предание было применено и к Сапфо, стихотворения которой проникнуты пылкой страстью, и про нее стали рассказывать, что она бросилась с Левкадской скалы от любви к Фаону, В одном отрывке из комедии Менандра (род. 342 до Р. X.) мы находим впервые намек на это предание. Там говорится: «Предание говорит, что Сапфо, воспылав страстью к гордому Фаону, в отчаянии бросилась в море с крутой скалы».

 

Но в отрывках стихотворений Сапфо нигде не упоминается о Фаоне, и древнейшие писатели, как, например, Геродот, говоря о Сапфо, нигде не упоминают об этих отношениях и о левкадской скале. Да и сам Фаон в вышеприведенном рассказе является личностью совершенно мифическою, сказочным героем, который едва ли мог жить во времена Сапфо. По-видимому, Фаон, как это часто бывает в мифологии, заменил собою в этом рассказе какое-нибудь божество древнейшего мифа. Кок (в своей книге «Alkäos und Sappho», Берлин 1862) старается доказать, что это было первоначально прекрасное светлое солнечное божество. Мы можем с уверенностью предположить, что вся история о любви Сапфо к Фаону и о том, что она бросилась с Левкадской скалы, составляет чистый вымысел.

 

 

 

Виновники дурной славы Сапфо

 

Виновниками этого вымысла и дурной славы Сапфо, как женщины необузданно страстной, были аттические комики. Им ничего не стоило представлять в карикатурном виде лучших своих сограждан, например, Перикла и Сократа; следовательно, они нисколько не поцеремонились и с великою Сапфо и осмеяли ее. В Афинах женщины менее чем где-либо пользовались свободою и принимали участие в общественной жизни; женщин ученых и женщин-поэтов среди афинских гражданок не было. Поэтому афиняне и не понимали значения Сапфо для умственного развития своего народа, не понимали той откровенности и страстности, с которою она высказывала в своих стихах чувства своего сердца, При общей всем афинянам наклонности унижать и осмеивать другие национальности, комики естественно могли представить лесбосскую поэтессу в карикатуре, как женщину разнузданную, не знающую никаких приличий, и стали рассказывать о ней на сцене разные неприличные истории. Как мало внимания обращалось при этом на историческую верность – это видно из того, что в подобных рассказах, кроме Фаона, любовниками Сапфо являются Архилох, Гиппонакт, Анакреон, из которых первый жил около 700 г., а два последние – около 540 г. до Р. X. Тогдашняя публика, конечно, имела возможность отличить в этих повествованиях ложь от правды; но позднейшие писатели, незнакомые с приемами критики, принимали подобные вымыслы за чистую монету, и таким образом вышло, что Сапфо – «великая», «чистая» Сапфо – приобрела в позднейшем потомстве дурную славу. И этот позор покрывал её имя до тех пор, пока в 1816 году один германский ученый, Ф. Г. Велькер, не восстановил её честь в сочинении: «Сапфо, оправданная от господствующего предрассудка».

 

Впрочем, современники Сапфо и лучшие представители эллинского народа всех веков всегда высоко уважали ее. Митиленцы украшали свои монеты именем и изображением своей великой согражданки; она повсюду считалась первой поэтессой, никем не побеждённой певицей любви. Когда племянник старика Солона спел ему однажды песню Сапфо, Солон сказал, что хочет познакомиться с её произведениями прежде, чем умереть. В одной эпиграмме неизвестного автора говорится, что слава Сапфо никогда не умрет:

 

 

 

Неувядающей славой судьба тебя одарила,
Сапфо, в тот день, когда ты появилась на свет!
Мы посвятили тебе венок из бессмертного плюща,
И благосклонно Зевес принял ту жертву от нас.
Смертные вечно тебя будут помнить, и в мире подлунном
Времени злая рука имя твое пощадит.

Картина дня

наверх