Плиний Младший. Письмо о гибели города Помпеи.

       К. ПЛИНИЙ СВОЕМУ ТАЦИТУ - ПРИВЕТ! (VI,  16)         [Письмо о гибели города Помпеи и о смерти Плиния Старшего.]      1. Ты просишь меня описать тебе гибель моего дяди, для  того  чтобы  ты мог с тем большей  точностью  поведать  об  этом  потомству.  Я  очень  тебе признателен: предвижу, что смерти его суждена  бессмертная  слава,  если  ты прославишь ее в твоих работах. 2. Хотя он нашел свой  конец  одновременно  с уничтожением стольких прекрасных местностей, с памятным по своему  несчастью разрушением целых городов, с гибелью их населения, в силу чего  ему  суждена вечная память; хотя он и сам написал много произведений,  которые  переживут многие века, но непреходящей памяти о нем много будет содействовать также  и вечная слава твоих произведений. 3. Счастливым считаю я тех, которым  богами дано в удел или совершить что-либо такое, что заслуживает быть записанным на скрижалях истории, или написать об этом, и притом так, что оно  должно  быть всеми прочтено; но, конечно, самые счастливые те, которым суждено и даровано судьбой и то и другое. В числе этих последних будет и мой дядя, благодаря  и своим книгам и твоим. С тем большей готовностью я  исполню  твою  просьбу  и даже сам настойчиво прошу тебя о том же.      4. Он был  в  Мизене  {Римская  военная  гавань  около  Неаполя.},  где командовал флотом. За девять  дней  до  сентябрьских  Календ  [23  августа], приблизительно в 7 часов дня [в 1 час пополудни], моя мать сообщила ему, что появилась туча, необычайная и по своей величине и по внешнему виду. 5. Перед тем он, погревшись на солнце, принял холодную-ванну, после чего наслаждайся, отдыхая и занимаясь. Он тотчас  поднялся,  потребовал  сандалии,  взошел  на возвышенное место, откуда лучше всего можно было наблюдать это явление.  Над какой горой поднималась она, эта туча, - для наблюдающих издали было  трудно решить; спустя некоторое время стало известно, что это был  Везувий.  И  вот эта туча, поднимаясь кверху в воздух, больше всего по образу и подобию могла быть, сравнена с сосной. 6. Возносясь к небу,  как  исполинский  ствол,  она наверху расходилась как будто какими-то ветвями. Может быть,  сильный  ветер поднял ее кверху, а затем стих, и она остановилась, потом же  под  действием собственной тяжести стала, изгибаясь, раздаваться в ширину. Она казалась  то белой, то грязновато-черной, то с пятнами  разных  цветов,  как  будто  она, состояла из земли или пепла. 7. Мой дядя, как  ученый-исследователь,  решил, что ему важно ознакомиться с таким важным явлением с более  близкого  места. Он велит приготовить свой быстроходный  либурнский  корабль;  он  предлагает мне, если я хочу, отправиться с ним. Я ответил, что предпочитаю  заниматься: как раз перед тем он сам дал мне одно письменное задание. 8. Он уже  выходил из дому, как получил записку от  Ректины  {Имя,  нам  неизвестное.},  крайне испуганной угрожающей опасностью (ее вилла находилась поблизости от Везувия, и бежать и спастись оттуда можно  было  только  на  кораблях):  она  умоляла спасти ее от такой страшной опасности. 9. Тогда он изменил свое  решение,  и то, что  он  начал  делать  ради  научного  интереса,  он  решил  выполнить, побуждаемый, как герой, своим великодушием.  Он  велит  спустить  квадриремы {Большие военные корабли с четырьмя рядами весел, один над другим.}, садится на одну из них сам, с тем чтобы подать помощь не только Ректине, но и многим другим жителям, густо заселившим это очаровательное  место.  10.  Он  спешит туда, откуда бегут другие. Прямым путем, никуда не сворачивая, он  стремится в это опасное место, до такой степени чуждый страха, что все изменения этого страшного явления, как только он их  замечал,  тотчас  же  диктовал  [своему секретарю] и сам записывал свои наблюдения. 11. Уже на корабли падал  пепел, более густой и более горячий по мере того, как приближались [к берегу];  уже падали куски пемзы и черные, обожженные и потрескавшиеся от силы огня камни. Море внезапно обмелело, и берега стали недоступны, загроможденные  обломками горы. Поколебавшись один момент, не повернуть ли ему назад, - да  и  кормчий советовал ему это сделать, - он тотчас приказывает ему:  "Смелым  счастье  - покров и защита {Энний  ("Макробий",  VI,  1,  62).}:  правь  к  Помпониану" {Вероятно, один из его старших офицеров (навархов), командовавший отделением флота в Кумской бухте. Этим объясняются дальнейшие военные термины.}. Он был в Стабиях, в местности, отделенной небольшим заливом, так  как  море  катило здесь свои волны, вдаваясь внутрь материка мягким  изгибом.  Сюда,  так  как опасность еще не была близкой, но уже была видимой и по мере усиления  могла наступить очень скоро, Помпониан тревогой собрал на  корабли  свою  команду, готовый бежать, как только спадет противный ветер. Но для моего дяди он  был очень благоприятным: пользуясь им, он подплыл сюда, обнял своего трепещущего друга,  утешает,  уговаривает  его;  и  чтобы  успокоить  его  страх   своим спокойствием, велит нести себя в баню? Он  вымылся,  возлег  на  ложе,  стал обедать, был веселым или, что в равной мере указывает на величие  его  души, казался веселым. 13. Между тем во многих местах с горы Везувия  стали  сиять широкие потоки огня и высоко подниматься зарева,  блеск  и  яркость  которых усиливались еще мраком ночи. Успокаивая страх собравшихся,  дядя  все  время говорил, что горят пустые жилища и строения, покинутые под  влиянием  паники местными поселянами. Затем он лег спать и заснул  самым  настоящим  образом, так как его дыхание, тяжелое и хриплое вследствие его  тучности,  было  ясно слышно тем, которые держались у порога его комнаты. 14. Но вот  двор,  через который был вход в  помещение,  до  такой  уже  степени  наполнился  пеплом, смешанным с кусками пемзы, так поднялась его поверхность, что если  бы  дядя дольше оставался в спальне, то ему уже не было бы оттуда выхода. Его  будят; он выходит и присоединяется к Помпониану и другим, которые бодрствовали. 15. Они вместе совещаются, укрыться ли им в доме, или держаться снаружи. Дело  в том, что от частых и сильных подземных ударов  здания  шатались  и,  как  бы сорванные со своих оснований, казалось, то двигались в разных  направлениях, то опять возвращались на прежние места. 16. С другой стороны,  было  страшно оставаться под  открытым  небом  ввиду  падения  камней,  правда,  легких  и изъеденных огнем. Из двух опасностей выбрали вторую. У дяди один  довод  был побежден другим [более разумным] доводом, у остальных [потерявших голову]  - страхом страх. Они  привязывают  к  головам  полотняными  лентами  маленькие подушки: это была их защита от падающих камней.  17.  В  других  местах  уже начинался день, здесь же была ночь, более темная и глубокая, чем все  другие ночи, озаряемая как бы отблеском факелов, многочисленными вспышками  всякого рода огней. Дядя решил идти на берег и посмотреть вблизи, не успокоилось  ли море; но  оно  было  все  таким  же  бурным  и  неблагоприятным  [вследствие противного ветра]. 18. Там он лег на разостланное покрывало;  несколько  раз он требовал холодной воды и пил. Наконец огни и предвестник  огней  -  запах серы  -  обратили  других  в  бегство,  и  его  заставили  встать.  19.   Он поднимается, опираясь на двух молодых рабов, и  в  то  же  мгновенье  падает мертвым. Как я думаю, слишком густая  мгла,  которой  был  наполнен  воздух, прервала его дыхание, и он задохнулся, так как от природы у него грудь  была слабой, и он часто страдал одышкой. 20. Когда вновь вернулся к  нам  дневной свет [а это было на третий день после этого события], тело его было  найдено невредимым, нетронутым, в той же одежде, в которой он был  в  тот  день;  по внешнему виду он был более похож на отдыхающего, чем на мертвого. 21. В  это время я и  моя  мать  оставались  в  Мизене.  Но  это  уже  не  относится  к интересующему тебя событию: ведь ты хотел знать только о его смерти. 22.  На этом я кончаю свое письмо; прибавлю только одно, что изложил я тебе  все,  в чем я сам принимал участие и что мог слышать тотчас же, когда под свежим еще воспоминанием о случившемся передают события наиболее верно.  Возьми  отсюда главнейшее. Ведь одно дело письмо, другое - историческое повествование; одно дело письмо другу, другое - писать для широкой публики. Будь здоров!