От автора поста: публикуя работу Бабары Фрейл, ставлю перед собой задачу не обелить Римскую католическую церковь, но обратить внимание на то, некоторые истрические события при ближайшем рассмотрении уже не кажутся столь очевидными. Исследователь пытается объективно установить степень участия Риского Папы Климента Пятого в тягчашем преступлении французского короля Филлипа Четвертого (Красивого).

Шинонский список: Папское отпущение грехов последнему тамплиеру, магистру Жаку де Моле

 

Барбара Фрейл*/ Barbara Frale 

Scuola Vaticana di Paleografia, Archivio SegretoVaticano, 00120 Vatican City State

Введение

 Судебное разбирательство по делу тамплиеров в 1307-1312 гг. было отмечено столкновением политических интересов короля Филиппа IV с одной стороны и Папы Климента V с другой. После заключения французских тамплиеров королём под стражу в октябре 1307 года, Климент быстро пришёл к выводу, что не сможет оказать влияние на исход дела, если у него не будет доступа к тамплиерам, и особенно, к их руководителям. В июне 1308 года, в Пуатье, после долгих усилий, он наконец-то добился своей цели, услышав исповеди 72 избранных тамплиеров, которым он даровал отпущение грехов. Однако, король всё ещё удерживал руководителей в Шинонском замке, не желая их появления перед папской курией. В конце концов, в последних числах августа 1308 года, папская комиссия услышала руководителей, но до нынешнего дня доказательства этого были смутными, указанными лишь в письме, хранимом во Французском Архиве. Недавняя находка папских документов, содержащих записи этих слушаний, окончившихся отпущением грехов руководителям ордена, освещает эти события в новом свете и предполагает, что позиция которую занимал Климент V и другие чиновники должна быть радикально пересмотрена.

1. Сквозь бесконечный лабиринт (1)

В октябре 1995 года я была студенткой второго курса в Ватиканской Школе Палеографии (2). Так же, как и другим студентам, мне было дано задание, в качестве упражнения, сделать перевод средневековой папского документа в архиве Ватикана. Я особенно заинтересовалась большими сводами  документов, написанными во то время, когда папский двор был расположен в Авиньоне (1309-1378). Они были в очень плохом состоянии. Во время возвращения папского архива в Рим, после переезда Бонапарта в Париж, записи были сильно повреждены, и даже попадали в воду (3), так что работа с ними была приостановлена, дабы предохранить их от порчи. Авиньонские записи хранятся в помещении с кондиционированным воздухом, но учащиеся могут изучить документы, находящиеся в них, благодаря CD дискам. Студентам Ватиканской Школы Палеографии, наоборот, нужны оригиналы, потому что они должны идентифицировать украшения на переплётах, должны научиться разбирать запутанный почерк и расшифровывать цифровые коды папского архива, и за счёт чего, у них часто есть права работать с этими сводами документов. Как следствие, даже сегодня, Авиньонские своды документов являются почти «нетронутой территорией», что абсолютно точно принесёт нам много открытий в будущем. Другими словами можно сказать, что Авиньонские своды – это ещё один вход в бесконечный лабиринт Архивов Ватикана (4).Я выяснила, что в 48 Авиньонском своде документов, принадлежащем Бенедикту XII (Жак Фурнье, 1334-1342) (5), были переплетены некоторые отдельные бумаги, датируемые правлением предыдущего папы Климента V (Бернар де Го, 1305-1314) (6). Там содержится информация о судебном процессе по делу тамплиеров, а именно, расследование, которое понтифик вёл сам, в Пуатье, летом 1308 года. Это было самое известное судебное дело в истории Средневековья, которое затронуло весь религиозный орден, и закончилось сожжением великого магистра Жака де Моле, 18 марта 1314 года, по приказу французского короля (7)

        Описание процесса в папском суде сохранилось в двух видах документов: с одной стороны – mundum (это, так сказать, оригинальный официальный документ, написанный для отправки или судебного производства), некоторое количество больших пергаментов, официально заверенных кардинальскими печатями (8), а с другой стороны, Rubrice (записанный пересказ самых важных событий), документ, составленный просто на бумаге для хранения в папском архиве. Эти бумаги содержались в документе Rubrice Авиньонского свода № 48 (пп. 437r – 451v). Наиболее поразительным было изобилие пометок на полях, рассыпанное по всем страницам этих бумаг. Эти маленькие и простые записи часто написаны столь непонятным почерком, что их с трудом можно прочитать. В 1884 году Конрад Шоттмюллер опубликовал эти пергаменты (9), а приблизительно 20ю годами позже, в 1906 году, Генрих Финке опубликовал девять исповедей тамплиеров (10), которые сохранились только в документе Rubrice, но никого внимания не было уделено странным пометкам, скорее всего, из-за их неказистого вида. Слишком точные, чтобы быть просто заметками, слишком информативные и повторяющиеся, что быть просто перекрёстными ссылками, они повлияли на меня в такой степени, что я решилась показать их моим учителям из Ватиканской школы, отцу Серджио Пагано и профессору Алессандро Пратези, которые сказали мне, что документ аутентичен и настолько уникален, что заслуживает дальнейшего исследования. Подготовительное изучение подоплёки судебного разбирательства показало, что документ Rubrice – это историческое сокровище, намного более ценное, чем изысканные и дорогие пергаменты, исследование, проводимое более четырёх лет в Венецианском Университете “Ca’ Foscari” пролило свет на  то, что некоторые события судебного разбирательства были недооценены, а  некоторые другие и просто неизвестны. (11)

Слушания в Римской Курии имели важное значение для судебного процесса: в первый раз после их ареста, который был произведен по приказу короля Филиппа Красивого (12), осенью 1307 года, папе удалось встретиться с тамплиерами. Эта атака на орден  была связана с денежными нуждами французского короля в начале четырнадцатого века, особенно из-за войны с Англией, что истощило его доходы; подобные же действия были предприняты против других богатых групп в государстве, против ломбардских банкиров и евреев, которых он арестовал и конфисковал их имущество (13). После неожиданного ареста тамплиеров у папы не было возможности их увидеть во время первой части судебного разбирательства (октябрь 1307 – июнь 1308), так как Филипп Красивый заявлял, что папское слушание было бы излишним для сознавшихся преступников. Для того, чтобы встретиться с заключёнными, Клименту V пришлось выдержать тяжёлую, полную стрессов дипломатическую битву против короля и его юристов, длившуюся около года. Как религиозный орден (14), тамплиеры не были под юрисдикцией короля, и со времён правления Иннокентия II, у них были особые привилегии; несмотря на это, Филипп Красивый держал тамплиеров в своих тюрьмах и отказывался доставить их к Папе. В итоге, в конце июня 1308 года, Климент смог лично опросить и судить тамплиеров на специальном слушании при папском дворе. Благодаря его авторитету, процессы были избавлены от столь искажающего суть фактора, как присутствие Филиппа Красивого и его юристов, который столь серьёзно повлиял на предыдущее расследование, проводимое в Париже французской инквизицией.

2. От Гроба Господня до скамьи подсудимых

          Когда на рассвете 13 октября 1307 года солдаты Филиппа Красивого схватили всех тамплиеров, которых они могли найти в королевстве, они арестовали членов того, что, казалось, был самым могущественным монашеским орденом во всём христианском мире. Орден «Рыцари Храма Соломона» (“Militia Salomonica Templi” ) был основан в Иерусалиме вскоре после первого крестового похода французским рыцарем Гуго де Пейном, феодалом маленького ленного владения недалеко от Труа (15), который обьеденил некоторое количество участников в религиозном братстве (16), посвящённом Святой Земле. Около 1120 года они стали мирскими братьями и провозгласили обеты воздержания, бедности и послушания перед лицом патриарха Иерусалимского, который возложил на них задание защищать паломников от нападений мусульман на опасном пути из Яффы в Иерусалим. В первое время их приютили каноники цервки Гроба Господня,  скорее всего, они следовали их собственному монашескому уставу Св. Августина (17); позднее король Иерусалимский, Балдуин II,  отдал им крыло своего дворца на Храмовой горе, вследствие чего их называли рыцари храма (milites Templi) или Templarii, несмотря на то, что имя, которой они выбрали было «Нищенствующие рыцари Христа» (“Paupers commilitones Christi”)(18). В 1129 году, во время собора, проводимого в Труа, тамплиеры получили новый устав, написанный, или, по крайней мере, задуманный Бернаром Клервоским, который был на соборе вместе с другими ведущими духовными лицами (19) того времени. Этот святой взял тамплиеров под своё покровительство и написал трактат, названный «Похвала новому рыцарству» (“De laude novae militae”), дабы вдохновить набор новых адептов и оправдать этот странный вид монахов, которые жили и умирали, защищая веру (20). В 1139 году папа Иннокентий II (21), ученик (en élevé) Св. Бернара даровал тамплиеров особым статусом, который наделял орден большей независимостью. Буллой “Omne datum optimum”  он постановил, что братья не подчиняются юрисдикции местных епископов, отвечают только перед властью Римских понтификов: никто, даже патриарх Иерусалимский, не имел права вмешиваться в правила, установленные великим магистром и капитулом членов ордена (22). И монахи, и солдаты, тамплиеры были поделены на две категории: высшая были рыцари (milites), у которых была право ношения белой мантии, низшая была создана для тех, которые не были рыцарями (servientеs) , и носили тёмные мантии (23). В 1147 году папа Евгений III даровал им право нашивать красный крест на левую сторону их мантий, как символ, напоминающий о крови, пролитой ими, чтобы защитить веру (24).

            В течение XII века орден пережил период сильного роста, получая дотации от папства, королей, мирских людей (мужчин и женщин), которые хотели приблизиться к духовной славе тамплиеров. У них было множество земельных владений(mansiones), от Шотландии до Сицилии, от Португалии до Армении, которые были сформированы в провинции (proviciae), находящиеся под юрисдикцией местных магистров (приоров) (25). Основной обязанностью тамплиеров было: биться против сарацин, дабы защищать королевство Иерусалимское, поэтому все ресурсы были задействованы для этой святой войны, большая часть западных земельных владений была отведены под фермы или грангии (grangiae), которые обеспечивали продуктами и деньгами военные нужды Святой земли (Outremer). Всегда справляясь с денежными проблемами, постоянно принимая участие в сомнительных перемириях между маленькими эмиратами в Палестине и Сирии, тамплиеры развили необычайные финансовые и дипломатические возможности и мастерство. Соблюдая железную дисциплину, подтверждая незапятнанную репутацию кристальной честности, они стали высокоценимыми банкирами и даже послами, услугами которых пользовались папы и короли для финансовых предприятий и политических миссий (26). В 1187 году египетский султан Саладин одержал победу на поле битвы при Хаттине (27): Латинская армия понесла тяжёлые потери, и, вскоре после этого Иерусалим был захвачен. В течение тринадцатого столетия  мусульмане продолжали завоёвывать земли, после победы над христианами при Ля Форби (1244)  и завоеваний султана Бейбарса (1260-1270), латинское королевство Иерусалима уменьшилось до узкого участка на побережье, столицей которого была Акра (Сен-Жан-де–Акр), когда даже и этот последний бастион был сдан в 1291, христианам пришлось отойти со святой земли и укрыться на Кипре (28).

            В течение тринадцатого столетия западное общество, которое столь долго поддерживало святую войну и военные ордена, стало верить в них намного меньше. Критичность, как у летописца Св. Альбана, Матвея Парижского (Мэтью Париса), стала очень распространённым явлением (29): военные ордена упрекали за их лень, и некоторые позволяли себе утверждать, что тамплиеры ослаблены и развращены своим непомерным богатством. Во время собора, проводимого в Лионе в 1274 году обсуждался план объединения тамплиеров и госпитальеров в один новый военный орден; проект был отвергнут, потому что, несмотря на теоретическую обоснованность, это был всё же очень затруднительный вопрос. Оба руководителя заявили, что они против этого: проект слияния скрывал в себе попытку взять ордена под контроль западного монарха, который управлял бы ими через одного из членов своей семьи. Великий магистр ордена тамплиеров Гийом де Боже откровенно выразил свои чувства в послании, адресованном собору: после слияния оба ордена потеряют свою независимость, подчиняясь политическим интересам нового руководства, забывая о Святой земле. Тамплиеры, в частности, окажутся доступным сундуком с деньгами и без замка (30).После потери Акры проект слияния поднимался снова и снова, до начала правления Климента V. Он ещё раз поднял вопрос и вызвал в Европу обоих магистров, и тамплиеров, и госпитальеров, которые находились на Кипре, потому что создание единого военного ордена было бы выгодным для крестового похода, который он собирался подготовить. Магистр тамплиеров, Жак де Моле, выказал такое же нежелание, как и его предшественники, сообщив, что между уставами, обычаями и обязанностями тамплиеров и госпитальеров очень много различий; этим ответом Жак де Моле осторожно намекнул Клименту V, что у Филиппа Красивого собственный интерес к новому крестовому походу, так как у него было намерение завоевать Армению, и, поощряя создание союза, он метил на руководящий пост в этом новом могущественном ордене (31).

            Когда солдаты ворвались в приорства тамплиеров по всей Франции, 13 октября 1307 года, они следовали инструкциям королевского указа, который был тайно выпущен месяцем ранее, 14 сентября. Это было серьёзным злоупотреблением властью, так как тамплиеры были религиозным орденом; более того, в 1139 году ордену была дарована особая привилегия, которая делала его подданным только Римского понтифика (32), находящегося у власти в данный момент. Очевидно, что это действие было настолько беззаконным, что король , в день ратифицирования указа, назначил Гийома де Ногаре хранителем печати, потому что предыдущий кандидат,  де Бельперш, никогда бы не согласился подписать его (33).

            Юристы Филиппа Красивого создали документ, дабы обвинить тамплиеров в ереси: во время обряда принятия в орден братья должны были отрекаться от Христа и плевать на крест, «непристойно» целовать в низ спины, в пупок и в губы, обязаны принимать участие в плотских отношениях с другими участниками ордена, если их об этом просили, и они носили маленький пояс, который был освящён прикосновением к странному идолу, который выглядел, как человеческая голова с длинной бородой (34). Официальным обвинителем был инквизитор Франции, брат Гийом Парижский, чьё молчаливое потворство было очень важным. Соответственно правилам инквизиции обвинитель, в свою очередь, мог быть обвинён, если выяснится, что обвинения были ложными, так что, Филипп Красивый не мог действовать напрямую против тамплиеров из-за угрозы скомпрометировать самого себя, а инквизиторы, по традиции, были ненаказуемы (35). Гийом Парижский официально заявил, что получил информацию о тамплиерах от доверенных людей, которая наводила на сильные подозрения о ереси, а после, под предлогом того, что тамплиеры могут бежать, запросил военной помощи у короля. Благодаря этой уловке, королевское вмешательство выглядело абсолютно законным и даже обязательным, заключённые были моментально опрошены, и их признания, сделанные под пыткой, были записаны нотариусами, и поспешно отправлены папе, как заслуживающие доверия доказательства ереси.

3. Папское расследование “Super statu Templi” осенью 1307 года

            Когда 14 октября гонец принёс папе Клименту V весть, что все тамплиеры во французском королевстве были неожиданно арестованы днём ранее, папа всё ещё находился в провинции недалеко от Пуатье на лечении. Эффект был такой же, как если бы при папском дворе разбушевался ураган: понтифик немедленно вернулся в Пуатье и созвал всех кардиналов на экстренное заседание днём позже. Не допускались никакие исключения: кардиналу Пьерру де ля Шапеллю, который ответил отказом, так как лежал больным в двух днях пути от Пуатье, папа ответил, что пусть тогда возвращается на носилках (36).

            Климент V в первый раз услышал какие-то намёки против тамплиеров от Филиппа Красивого, во время своей иннагурации в Лионе в 1305ом году (37). Двумя годами позже, весной 1307ого года, король столь сильно порочил орден перед монархиями христианского мира, что великий магистр Жак де Моле сам попросил папу начать папское расследование “Super statu Templi”: им нечего скрывать, и официальное расследование, проводимое папой, должно наконец-то заставить замолчать злые языки (38). Конечно же, папа считал, что в ордене есть какие-то проблемы. Два разных источника свидетельствуют, что в марте-апреле 1307 года, у Жака де Моле был личный и трудный разговор с папой. Согласно одному, Климент V предоставил ему слово, дабы он отрёкся от слухов, что тамплиеры поклонялись идолу (39); другой утверждает, что понтифик ожидал, что великий магистр привезёт ему копию Устава тамплиеров (40). Это была изумительная просьба, так как Устав уже не предполагал никакого согласия с папской властью, он уже был утверждён почти двумя веками ранее во время собора в Труа (1129 год), где папский легат, кардинал Матвей из Альбано, утвердил его от имени папского престола (41).

            Похоже на то, что действительной целью папы было изучение деятельности тамплиеров, что не может быть неожиданностью, если брать во внимание слухи, которые ходили в это время. Один свидетель утверждает, что французский визитатор, Гуго де Пейро, высший чин ордена тамплиеров в западном христианском мире, после великого магистра, был очень взволнован некоторыми скверными традициями, которым тамплиеры следовали во время обряда принятия в орден, и имел намерения отменить их (42). Другой брат утверждал, что во время собрания, проводимого на Кипре после потери Акры (1291), Жак де Моле, который тогда ещё не был великим магистром, обвинял тамплиеров за то, что они впали в плохие традиции (aliqua sibi displicentia) и настаивал на том, что это нужно искоренить, чем быстрее, тем лучше, так как, если это будет длиться долго, то может серьёзно навредить ордену (43). 24 августа 1307 года Климент V написал Филиппу Красивому, чтобы сообщить ему, что решил провести официальное расследование “Super statu Templi”, назначив дату его начала приблизительно на середину октября, после летних каникул. Папа, который страдал от серьёзных нарушений пищеварения, которые чуть не привели его к смерти в 1306 году, нуждался в отдыхе, дабы попить минеральных вод и провести очищающую терапию слабительными (44). Когда терапия была практически окончена, за несколько дней до предполагаемого начала расследования, гонец принёс Клименту V поразительные новости: орден, деятельность которого он намеревался рассмотреть, обвинён в ереси днём ранее, его членов сочли столь опасными для религии, что они должны были быть поспешно заключены под стражу французским инквизитором.

            Так и не начатое папское расследование в октябре 1307ого году было бы не просто формальностью, потому что папа был осведомлён о недостатках в деятельности ордена, но это был бы скрытый процесс, осторожная и эффективная реформа внутри церкви, главной целью которой было бы восстановить орден и вернуть его силу. Это помогло бы избежать внешнего вмешательства, то есть юристы Филиппа Красивого не втянули бы инквизитора, дабы незамедлительно обвинить и опорочить тамплиеров: Гийом де Ногаре объявил о их ереси перед огромной толпой людей, собравшейся в королевском саду, а францисканцы в это же время распространяли ту же информацию в своих проповедях, следуя инструкциям брата Гийома Парижского (45).

            19 октября 1307 года начались слушания тамплиеров, схваченных в их парижской штаб-квартире (46); 25 и 26 октября великий магистр был призван давать показания, и его признание было незамедлительно записано нотариусами и послано папе, как доказательство ереси (47). Меньше чем за две недели, раньше, чем священная коллегия смогла спланировать эффективную реакцию, честь тамплиеров была запятнана навсегда, и эхо их вины распространилось по всему королевству (48). 16 октября папа затворился вместе с кардиналами в охраняемой комнате для того, чтобы объяснить срочность ситуации: папа посоветовал своему комнатному слуге(cubicularius) –тамплиеру, Оливеру де Пенну, не сопротивляться, так как это могло быть истолковано, как признание вины, и пообещал ему, что посвятит всего себя этому делу, пока кризис не будет преодолён (49). Они оставались в консистории, хотя это больше напоминало осиное гнездо, три дня. Два обстоятельства держали папу в напряжении: изобретательность круга королевских советников, настолько искусная, насколько и аморальная, и глубокие разногласия, которые раскалывали священную коллегию.

 

4. Каверзное положение

            Филипп Красивый положился на юристов, которые, несмотря на разницу в личных качествах, разделяли идею о лидерстве Франции в христианском мире (50). Некоторые подчёркивали религиозную харизму французских королей, наследников Хлодвига, который был освящён помазанием, дарованным им  самим  Святым Духом, превратившись в голубя; другие, наоборот, желали построить могущество Франции только на основании гражданских законов и политической власти. И те и другие, однако, думали, что королевство должно быть избавлено от любой неприкасаемой организации, и должно установить полный суверенитет. Наиболее известным был тулузец, Гийом де Ногаре, чья семья наверняка пострадала от преследований, потому что его дедушка был катаром. Старые споры об этом, казалось, были решены благодаря документам, найденным Ивом Досса (51), даже если это обстоятельство возможно  может объяснить необычное презрение Ногаре к папской власти. Свободный духом, порядком циничный эгоист, он отбросил все сомнения, дабы привести в исполнение свои политические убеждения: сделать Францию наиболее могущественным королевством из всех. Пожалованный дворянством королём в 1299 году, он был правой рукой в королевской кампании против Бонифация VIII, которая закончилось насилием в Ананьи (1303) и привела к его отлучению от церкви (52). Ученик Ногаре, Гийом де Плезьян , который последовал за своим учителем в Монпелье, и, скорее всего был приглашён им в суд (53), отличался от своего учителя: более идеалистичный и дипломатичный, более способный к риторике, хотя первый более предпочитал действия, он служил Филиппу Красивому, как бесценный представитель в папском суде, куда никогда не допустили бы Ногаре.

            Утверждения Плезьяна позволяют нам предположить, что заговор против тамплиеров готовился годами: шпионы проникли в орден, чтобы наблюдать за его внутренними обычаями, и собирали всю информацию, которая могла бы его опорочить (54). Как военный орден, тамплиеры были затронуты фактами соперничества, злоупотребления властью, и благодаря его финансовой роли, даже случаями воровства. Некоторые сановники-тамплиеры не препятствовали вступлению своих родственников в орден  и потом помогали им в карьерах, и, конечно же, там был и фаворитизм и свои пристрастия. Но ни один из этих фактов, достаточно обычных для любого военного и даже религиозного орденов, не мог свидетельствовать против них на процессе (55). Суть дела заключалась в юридическом иммунитете, который был у тамплиеров и освобождал их от власти мирской и даже церковной юрисдикции: это было оружие защиты, дарованное папством, дабы укрыть такой богатый и могущественный орден от зависти его врагов. Тем не менее, у этого щита неприкосновенности было слабое место. 

            В начале тринадцатого века религия катаров была широко распространена во Франции и северной Италии, включая в себя даже большое количество клириков. В 1230 году эта ситуация привела папу Гонория III к наделению из ряда вон выходящей власти инквизитору  Тусции, распространяющейся и на свободные от неё ордена (тамплиеры, госпитальеры, цистерцианцы), если было хоть малейшее подозрение в ереси (56). После этого, это право было забыто, и папство никогда не думало отменять иммунитет, так что в начале четырнадцатого века он всё ещё действовал. Тамплиеры были неприкасаемыми, за исключением данного случая, так что королевские юристы должны были предпринять все усилия для того, чтобы укрепить подозрения в ереси. Они должны были собрать информацию о внутренней жизни ордена, дабы выбрать и вычленить из контекста элементы, которые они могли бы представить как преступления против религии; тогда они могли бы собрать их все вместе, дабы создать картину еретических верований, достаточного ясных, и к тому же достоверных. Это было необходимо, однако, большинство захваченных тамплиеров должно было признать свою вину, что легко решалось с помощью пытки, но только насилие не может объяснить большое количество признаний, сделанных братьями. Успехом Филипп Красивый обязан тому факту, что его юристы использовали элементы, действительно распространенные  в ордене, что-то, что действительно существовало, что тамплиеры могли признать, несмотря на то, что действительное значение элементов было искажено, и они были полностью вырваны из контекста (57). К концу их работы голословные утверждения тамплиера – предателя (58) позволили инквизитору запросить военную помощь короля Франции и ордер на арест всех братьев: Гийом Парижский воспользовался правом своих предшественников и им же оправдал свой поступок, что позднее пришлось признать Клименту V (59). Благодаря этому, процесс можно представить, как законный акт.

5. Канатоходец

            Во время консистории 16-18 октября ситуация изучалась с целью найти какой ни будь выход. Как утверждает Малькольм Барбер, независимые действия светской монархии, хотя и под номинальной властью французского инквизитора, на самом деле представляли собой прямое нападение на власть Климента V и Римской церкви: не только орден тамплиеров, но и само папство было на кону (60). Наиболее очевидной реакцией на злоупотребление королём властью было отлучение его от церкви, так же, как тогда, когда папа Бонифаций VIII выпустил буллу “Super Petri solio” (датирована 8 сентября 1307 года), но Климент V не мог пойти на такую крайнюю меру, если хотел избежать раскола. Кроме того, история показывала, что Филипп Красивый воспрепятствовал бы своему отлучению, послав армию в Италию, дабы арестовать папу еще до того, как булла будет опубликована (61). Теперь даже подобное мероприятие не было нужно, так как курия находилась на французской территории.

            Климент V, бывший архиепископ Лиона, был избран после необычного конклава, длившегося около года, потому что священная коллегия была разбита на две политических партии, одинаково могущественных и с глубоко противоположными убеждениями (62). С одной стороны были кардиналы, поддерживавшие Бонифация VIII, чьим лидером был Маттео Россо Орсини; с другой стороны – приближённые к французской монархии, или по какой-либо причине благосклонные к Филиппу Красивому, наиболее выдающимся из которых был племянник Маттео Россо, младший Наполеоне Орсини (63). Конклав продолжался больше года из-за того, что вражда между двумя группами была настолько глубокой, что, казалось, они никогда не выберут кандидата по обоюдному согласию, в мае 1305 года, после восьми месяцев разногласий, они действительно близко подошли к грани раскола, с двумя папами, один в против другого (64). В конце концов, соглашение было достигнуто выбором человека, не состоявшего в священной коллегии, поэтому не вовлеченного в их соперничество. Это был гасконец, Бертран де Го, дворянин, хорошо знающий законы, учившийся в Париже и Орлеане, который служил и папскому престолу и королю Англии, исполняя  различные дипломатические миссии (65). Бертран де Го казался идеальным кандидатом в это время. Он, был приемлем для партии Бонифация, потому что именно Бонифаций VIII способствовал его карьере, но во время войны между Эдуардом I и Филиппом Красивым, несмотря на то, что, как гасконец, был подданным последнего, показал себя настолько непредвзятым, что заслужил благодарность и французского короля (66).

Первейшей обязанностью Климента V было закрепить перемирие между двумя партиями, продолжая политику своего предшественника Бенедикта XI, который после смерти Бонифация VIII наследовал христианский мир, раздираемый конфликтами (67). Это была вынужденная мера, дабы приуменьшить традиционную власть церкви для того, чтобы избежать столкновения с юристами Филиппа Красивого, которые прилагали усилия для того, чтобы французская монархия была полностью суверенной, даже в духовном (in spiritualibus)плане. Так что, по королевской просьбе, Бертран де Го был иннагурирован на папство в Лионе, обязуясь продолжать соблюдать интересы Франции (68).

            На протяжении двух лет Климент V искусно сохранял хорошие отношения с французской монархией, но теперь, неожиданно, дело тамплиеров грозило свести на нет все его усилия. Сразу после своей коронации новый папа назначил 10 новых кардиналов, дабы нейтрализовать опасные разногласия. Новая группа, состоящая из племянников папы и людей, которые были связаны с европейскими монархиями (69), была неким третьим полюсом, которым он хотел интернационализировать политику священной коллегии, и освободить её от старого конфликта между сторонниками Бонифация и его противниками.

            Теперь арест тамплиеров, казалось, подвергает опасности это новое и , всё ещё, неустойчивое равновесие. Для того, чтобы избежать серьёзной опасности для церкви, Климент V решил, что он должен служить и нашим, и вашим. Действия Филиппа Красивого против авторитета папы должны были быть осуждены, но, с целью избежать возмездия от королевских советников, он выбрал умеренную форму протеста. С помощью буллы “Ad preclaras sapientie”, шедевром дипломатии, понтифик упрекал Филиппа Красивого, но в то же время предлагал ему выход. Французский король показал себя заслуживающим серьёзного порицания, позорящим память своего деда, Людовика Святого (70), но всё ещё мог исправить ошибку, совершённую из-за своей поспешности, возвратив церкви тамплиеров и их имущество, которое он незаконно удерживал. Для того, чтобы добиться этого, понтифик послал двух своих представителей, кардинала Беренгара Фредоля  и Этьена де Суизи, в Париж, чтобы поместить под опёку церкви, от имени папства (71), людей и имущество ордена тамплиеров. Королевские юристы пытались оправдать арест, распространяя информацию, что все действия папа лично и полностью вверил королю, и булла с этим приказом была предана в королевский судом папским нотариусом Жоффруа де Плесси. Это был не первый раз, когда королевские советники подделывали настоящие папские документы: несколькими годами ранее предыдущий хранитель печати, Пьер Флот, утаил папскую буллу “Ausculta filii”, а потом выпустил очень оскорбительную фальшивую версию, чтобы настроить население против Бонифация VIII (72). В любом случае, Климент V никогда не выпускал подобную буллу, и Филипп Красивый мог только признать, что это было неприятное недопонимание (73).

            Беренгар Фредоль  и Этьен де Суизи отправились в Париж, но их путешествие обернулось полным провалом: король отсутствовал, и они встретились с королевскими советниками, которые отказались  выдать узников, и, конечно же, запретили им даже встречаться с тамплиерами (74). Они вернулись обратно в Пуатье и доставили воистину шокирующие новости – у французской монархии не было намерений подчиняться прямому приказу папы – курия была погружена в кризис. Один источник утверждает, что 10 членов священной коллегии решили уйти в отставку, они хотели быть кардиналами и служить папе, который был выше мирских правителей, а не марионеткой в руках французского короля (75). Если верить этому, то это был ужасающий момент, потому что это были те самые 10 кардиналов, котoрых  Климент V избрал во время своего помазания на папство, в декабре 1305 года (76), его, так сказать, будущие коллеги и сотрудники, люди, которые, как он полагал, разделяли его политику и стратегические планы. Уходя в отставку, они более или менее выражали свое недоверие папе, так что вся его политика могла быть расценена как провал. Трудно сказать, можно ли верить этому источнику, но давление на священную коллегию было настолько сильным, что подобная ситуация была вполне вероятна. После возращения Беренгара Фредоля  и Этьена де Суизи у папы было две альтернативы: он мог удовлетворить желания  10 кардиналов отлучением Филиппа Красивого от церкви и ждать следующих событий,  как  в Ананьи, или же, он мог изгнать и заменить инакомыслящих кардиналов, опасаясь, что это приведёт к разногласию, или даже к избранию другого понтифика. Что бы он не сделал, всё было бы очень рискованным, так как могло вызвать раскол.

6. Война на истощение

В декабре 1307 года Беренгар Фредоль  и Этьен де Суизи снова отправились в Париж, чтобы взять тамплиеров под опёку церкви, от имени папства. Вся эта миссия была результатом искусных уловок, и вся картина показывает, насколько упрощённым был портрет Бертрана де Го, написанный некоторыми историками – бесхребетный человек, бесконечно сосредоточенный на том, чтобы сделать приятное Филиппу Красивому. Так как первая и безрезультатная миссия в Париже породила такой смерч в курии, и так как папа не мог принять её во внимание, не причинив вреда церкви, он решил просто проигнорировать её. Климент V просто вёл себя так, как будто двух легатов никогда не посылали в Париж в предыдущем месяце, и послал их обратно к королю, как будто в первый раз. Но теперь Беренгар Фредоль  и Этьен де Суизи были не просто двумя делегатами, скорее полномочными представителями, так как папа наделил их своим собственным правом отлучения от церкви Филиппа Красивого, и всего королевства французского, если король будет упорствовать в своём отказе доставить к ним тамплиеров (77).

            По сравнению с мягкостью, которую папа проявил в своей протестующей булле “Ad preclaras sapientie”, эта мера кажется не очень к месту, но стоит вспомнить, что угроза отлучения была запасным актом, видом защитного оружия, которое папа использовал, дабы предотвратить очередной провал. В любом случае, это возымело эффект: 24 декабря Филипп Красивый написал папе, сообщая, что он согласится передать узников, и обещая, что не будет принимать участия в управлении имуществом тамплиеров (78). Один источник утверждает, что 27 декабря кардиналы увиделись с Жаком де Моле и другими тамплиерами, которые отказались от всего, что прежде признали; великий магистр сказал, что он подтвердил все обвинения, потому что его страшно пытали, и показал раны на теле. Насколько можно этому верить? Мы не знаем, потому что кажется, что эта история была рассказана, дабы героически отомстить (79), и позднее, в августе 1308 года, Моле взял свои слова обратно, говоря, что его не пытали; но у исповеди великого магистра в Шиноне очень запутанный сюжет, и, позже мы увидим, что это было, большей частью, результатом дипломатической договорённости. В любом случае, появление Жака де Моле перед кардиналами было поворотным пунктом в судебном разбирательстве: вскоре после этого, в феврале, Климент V отстранил Гийома Парижского и всю французскую инквизицию (80).

            Доклад двух кардиналов так повлиял на папу, что он неожиданно остановил все процессы. В начале весны 1308 года кто-то из королевского окружения написал клеветническую брошюру, дабы вынудить папу приостановить судебное разбирательство; автор опровергает мнение, что показания Моле перед инквизитором не имеют ценности, потому, что великий магистр делал их под пыткой, и прилагает усилия, чтобы продемонстрировать, что понтифик ошибается. Генрих Финке приписывает этот короткий трактат Ногаре, в то время как Жорж Лизеран предполагает, что автором был Гийом де Плезьян, так как он содержит некоторые выражения, которые младший советник  использовал в своём обиходе (81). Я думаю, что прав был Финке: нравоучительный стиль, надменная стойкость, невероятное удовлетворение, когда он показывает, что папа может быть не прав, незамедлительно напоминает о позиции Ногаре, в то время, как отношение Плезьяна к папству, по крайней мере, формально было мягче и иногда даже примирительней. Похоже на то, что трактат не был адресован кому-то конкретно. Он составлен в виде четырёх вопросов, на которые автор отвечает, искусно используя логику и знания гражданского закона себе на пользу. Всё наводит на мысль, что трактат нужно приписать Гийому де Ногаре. Несмотря на то, что наиболее шокирующие доказательства получены из другого источника: это абсолютно точно доказывает, что после Рождества 1307 года король был обязан обелить себя, открестившись от обвинения в пытках, применяемых к Жаку де Моле.

            В течение следующих месяцев Климент V упорствовал в своём решении: никакого приговора тамплиерам не может быть вынесено, покуда они не предстанут перед ним, и не будут им лично опрошены, потому что он вообще единственный, кто имеет право на вынесение этого приговора (82). Королевская партия начала давить на папу с целью добиться полного осуждения. Это была битва на двух фронтах: пока умный Гийом де Плезьян говорил прочувствованную речь перед консисторией в папском суде (83), кое-кто другой, скорее всего, Ногаре или нормандский юрист Пьер Дюбуа (84) организовывал широко распространённую компанию клеветы при помощи муссирования слухов. И у того, и у другого была одна и та же цель: поставить папу в невыносимое положение перед лицом священной коллегии и населением, тем самым заставить его уничтожить орден тамплиеров. Поэтому Клименту V сначала угрожали смещением с поста, а после того, как это не возымело действия, последовали и угрозы его семье (85). В июне 1308 года, поняв, что не справится с упрямством папы, Филипп Красивый наконец-то согласился выдать ему тамплиеров.

7. Лицом к лицу

            Папское слушание, названное «Inquesta in Romana Curia super facto Templariorum», должно было быть проведено в папском суде, так что заключённые должны были приехать из Парижа в Пуатье, в телегах, прикованные друг к другу, в сопровождении эскорта солдат. Филипп Красивый выбрал около 72  узников, большей частью предателей или просто сержантов, для того, чтобы настроить понтифика негативно. В этой конвоируемой колонне были великий магистр и четыре главных сановника, захваченные в Париже. Неожиданно, по прибытии в королевский замок Шинон, руководители тамплиеров были задержаны там и не были доставлены в папскую курию в Пуатье. Из буллы «Faciens misericordiam» от августа 1308 года мы узнаём, что король клялся всем святым, что они слишком больны для того, чтобы продолжить путешествие, но это абсолютно точно была неправда. Шинонский замок находится очень близко к Пуатье, и в любом случае их могли доставить на повозках. Эта ситуация взволновала и разозлила понтифика. Папское слушание, которого папа добился с таким трудом, выдерживая королевские нападки всю весну напролёт, должно было состояться без самых ценных и важных членов ордена. Скорее всего, король испугался дарования отпущения грехов, и его юристы предложили создать эту ситуацию, так как ни один вердикт не был бы признан хорошо обоснованным, покуда папа не услышит руководителей, так сказать, единственных людей, которые могли рассказать ему, как действительно обстояло дело. Бертран де Го ещё раз показал себя во всём блеске своего опыта, который он получил на дипломатическом поприще: тамплиеры наконец-то были здесь, и он решил провести это слушание, как будто бы всё было в порядке, и великий магистр действительно до него добрался. На самом деле, как мы увидим ниже, он нашёл хитрую увёртку, дабы выслушать Моле и других сановников, несмотря на сопротивление короля.

С 28 июня до 1 июля 1308 года, в Пуатье, тамплиеров слушала специальная комиссия кардиналов, которые поддерживали папу. Клименту V нужно было держать процесс под своим контролем, и он назначил наиболее доверенных людей; поэтому только двое из шести членов комиссии не были «им созданными», то есть были назначены кардиналами другим понтификом (86); но ему нужно было предотвратить возражения, которые выразила бы королевская партия, если бы он выбрал только своих людей, так, что он так же выбрал человека, глубоко вовлечённого в политику Филиппа Красивого, кардинала Пьетро Колонну, который бунтовал против Бонифация VIII и был отлучён (87). 2 июля папа провёл публичную консисторию и даровал полное и безоговорочное отпущение грехов тамплиерам, которые исповедовались и нижайше просили церковь о прощении. Это действие доказывает, что папа не думал, что узники абсолютно невиновны, иначе он оправдал бы их без представлений формального покаяния, но так же они и не были действительно виновны, иначе он никогда не даровал бы им своё прощение.

            Так, если тамплиеры не были еретиками, в чём заключалась их истинная вина? Во время своего слушания Климент V задал некоторые вопросы, которыми пренебрёг французский инквизитор во время своего процесса: слушали ли тамплиеры мессу, принимали ли в святое причастие, ходили ли к исповеди и выполняли ли свои религиозные обязанности? Естественно, что папа больше всего хотел проанализировать веру и религиозные обычаи тамплиеров; королевская партия же, наоборот, собрала только те доказательства, которые помогли бы им добиться полного их осуждения. Так что, даже если тамплиеры говорили те же самые вещи Гийому Парижскому, скорее всего их так и не записывали. Тамплиеры признали, что во время церемонии приема в орден они отрекались от Иисуса Христа и плевали на крест, но повторяли понтифику снова и снова, что им угрожали тюрьмой и даже смертью, в любом случае, они никогда не соглашались с этим в душе своей, и, при первой же возможности, они исповедовались священнику и просили об отпущении. Климент V понял, что утверждения братьев слишком противоречивы, чтобы признать их на самом деле виновными, несмотря на то, что у рассказов об обряде приема в орден был  явно богохульный вид. Ситуация в целом не могла быть принята серьёзно: они целовали крест с ярко выраженным поклонением после того, как плюнули на него, или отрицали божественность Христа такими словами: «От Тебя, кто Бог, я отрекаюсь». Другими словами, если тамплиеры и были еретиками, они точно были худшими верующими в свою веру.

            Кардиналы, поддерживающие папу, отметили на полях Авиньонского документа под номером № 48 основные доказательства признаний тамплиеров, так что в общих чертах это позволяет понять, что они действительно думали о вине тамплиеров, эта последовательность записей очень важна, потому что она показывает, почему некоторые вопросы  были подняты позднее, когда папа уже услышал большинство показаний под присягой и начал понимать истинное происхождение  странных поступков тамплиеров. Мы знаем, что в 1311 году, почти перед началом собора в Вьенне, Климент V затворился на несколько недель в Моценском аббатстве, дабы проанализировать доказательства, представленные на процессе (88). Мы не можем быть уверены были ли пометки написаны в это время, или же во время папского слушания в 1308 году, потому что Авиньонский документ № 48 не был скопирован с документа «Mundum» (другими словами, с пергаментов), но с других документов, составленных на бумаге (peciae) (89). Это была черновая копия со слушания (minuta), а именно несколько страниц из дела, скорее всего, даже не переплетённых, где папские нотариусы записывали исповеди  вкратце, во время того, как тамплиеры говорили. Эти подготовительные записи были утеряны (90), так что мы не можем знать были ли там пометки на полях, но, на самом деле, это не очень существенно. В Вьенне Климент V показал такое же отношение к тамплиерам, как и в Пуатье, тремя годами ранее, когда он лично опрашивал братьев: они были запятнаны плохими обычаями, которые нужно было изменить, но их нельзя было назвать еретиками (91).

8. Материал для исследователей  (по тексту  - антропологов)

Башня в предместье Шинона, где были заточены руководители ордена

            Анализируя, как рассматривались заметки на полях и сравнивая их с другими признаниями тамплиеров на судебном разбирательстве, классифицированные по теме в специальном электронном архиве (92), возможно выделить то, что Климент V и его советники точно поняли: странный обряд принятия в орден был всего лишь ритуалом, традицией, бывшей обычной (с вариациями) в каждой военной группе со времён ранней античности (93). Как ритуал вступления, это было разновидностью «тайного продолжения» после формальной церемонии принятия в орден, проведения которой описано в Уставах (94): обязательный экзамен, который каждый тамплиер должен был сдать (puncta), странная традиция (modus ordinis nostri), которая должна была показать новому брату насилие, которое пережили братья, когда были захвачены сарацинами,  когда, другими словами, их заставляли отрекаться от Христа и плевать на крест (95). Основной целью этого экзамена было укрепить душу нового адепта, и он принял очень реалистичную форму. К этой первой части был добавлен ещё один экзамен, который должен был научить новичка полному послушанию и уважению, которое он должен был питать к старшим, целуя приора, который принимал его в низ спины, в пупок, и, в конце концов, в губы. Это, видимо, наиболее точная и правильная форма ритуала, которую можно вывести путём сличения всех возможных записей (96), но мы знаем, что приоры кое-что поменяли в этой схеме: частенько защищали своих родственников, избавляя их от наименее приятной части puncta, или же разыгрывали представление, как шуточное, подсмеиваясь над неофитом (97). Со временем добавление стало достаточно грубым и иногда даже искажённым: поэтому Моле убеждал руководителей ордена искоренить это прежде чем оно навредило ордену. Он был прав, Ногаре и другие, которые прикладывали усилия, чтобы обвинить тамплиеров в ереси, не могли и мечтать о большем (98).

Мы уверены, что у папы были подозрения против тамплиеров до того, как Филипп Красивый арестовал их , как это показано в записях о ссоре с Моле весной 1307 года, позднее папа даже узнал, что тайный ритуал тамплиеров существовал около столетия (99). После своего слушания папа понял, что не может осудить тамплиеров, так как они не были настоящими еретиками, несмотря на то, что они проклинали Христа в своем позорном ритуале; с другой стороны, он не мог провозгласить их невиновными, так как они всё таки отрекались от Христа, пусть и притворно. Понтифик не мог судить тамплиеров свободно, как ему бы этого хотелось, потому что, по доктринам церкви и каноническим законам, человек, который отрекается от своей веры, является вероотступником (100).

Во время поздней античности было много случаев вероотступничества. Из страха или угроз многие христиане впадали в язычество, чтобы избежать смерти, но они раскаивались, моля о прощении и апеллируя к тому факту, что их отречение было совершено по принуждению. Подобные эпизоды часто имели место во время ужасного преследований организованных  Дециусом (101 (Gaius Messius Quintus Traianus Decius – Римский имератор 249-251 гг – прим. переводчика), и помогли создать движение донатистов (102) в Северной Африке. Отцы церкви утвердили особую доктрину по этому поводу: вероотступничество было преступлением, которое можно было простить, но грешники должны были раскаяться и понести суровое наказание (103).

Это и есть то, что Климент V предписал в конце своего слушания тамплиерам, которых он опрашивал, но он не мог отпустить грехи великому магистру и другим сановникам, задержанным в Шинонском замке. Недоступность руководителей была серьёзным препятствием для достижения цели. Мы знаем, что понтифик сделал формальные запросы, особенно по поводу  Жака де Моле и других сановников, которых держали под предлогом болезни.

Записи Пьера д’Этампа, который был советником Филиппа Красивого, содержат доклад о трёх письмах, написанных тремя кардиналами французскому королю, сообщающих о том, что великому магистру ордена тамплиеров и его соратникам в Шинонском замке даровано отпущение грехов самим папой (104). Это из ряда вон выходящие новости, потому что они доказывают, что папа наконец-то достиг цели, несмотря на то, что тамплиеры всё ещё были узниками короля. К сожалению, ни одни точные документы не дошли до наших дней, и это, на самом деле, делает все очень противоречивым (105), оставляющим много вопросов. Почему папа отпустил грехи руководителям тамплиеров летом 1308 года, а после, всего четырьмя годами, распустил орден во время собора в Вьенне?

Римская курия всегда была известна тем, что хранила документы с ревностной заботой, так что большая часть записей о судебном разбирательстве дошла до наших дней, несмотря на все превратности судьбы, пережитые папским архивом. Для того, чтобы выслушать великого магистра Климент V держал битву против королевских юристов около года, если он на самом деле этого добился, этот доклад был бы настолько важным для него, что его никогда не потеряли бы. Все эти сомнения очень озадачили историков; понятно и очевидно, что некоторые из них считали, что и Шинонских слушаний никогда не было.

9. Шинонский список

Граффити заключенных тамплиеров на стенах тюрьмы

            В сентябре 2001 года я вернулась из Венеции в Ватиканский архив. Читая каталог я поняла, что существует ценнейшее свидетельство. В протоколах допросов в провинциях, которые Климент V поручил провести епархиальным епископам, было слушание, проводимое тремя епископами. Первый из них, Беренгар Фредоль, был мне знаком, потому что мне нужно было изучать детали его жизни для моей докторской (106); он был лучшим церковным учёным своего времени, выдающимся членом священной коллегии, послом папского престола в самых сложных миссиях, и, наконец, племянником папы. Неужели такого человека послали ли бы в провинцию, чтобы проводить обыкновенное епархиальное слушание?

     Прямое изучение моментально убрало все сомнения: опрос, классифицированный как «Inquesta in diocesi Turonensi» был тем же самым Шинонским слушанием, которое было описано Пьером д’Этампом. Это был оригинальный пергамент, официально скрепленный печатями трёх кардиналов: Беренгара Фредоля, Этьена де Суизи и Ландольфа Бранкаччи, которых уполномочил провести слушание и судить руководителей тамплиеров от его имени: папские легаты полностью отпустили им грехи и приказали, что они были приведены к причастию.

            Вскоре после того, как папа Лев XIII позволил студентам работать в секретном архиве Ватикана, Конрад Шоттмюллер издал три пергамента папских слушаний в Пуатье (mundum, июнь-июль 1308 года) и тех, что проходили на Кипре, в Англии и в южной Италии. Приблизительно 20 годами спустя, в 1906 году, Генрих Финке закончил работу, издав некоторые фрагменты судебного разбирательства, разрозненные по разным сериям, и недавно, Анна Гилмор-Бризон издала большой манускрипт, который содержит судебное разбирательство в Папском округе и Абруцци (107). Неудивительно, что они и словом не упомянули о Шинонском списке, потому что его практически невозможно было обнаружить. Между XIV и XVII веками папский архив претерпел большой ущерб, особенно во время обратного путешествия из Авиньона после окончания Великого Раскола (1415) (период двоепапства – 1378 – 1415 годы – прим. переводчика). Около 1628 года, настоятель замка Св. Ангела, Джиамбаттиста Конфалониери собрал вместе старые пергаменты в большой общий архив (108): написанные им пояснения остаются значимыми до сих пор, их использовали Шоттмюллер и Финке для своих исследований в Ватиканском архиве (109). В 1909 году архивариус кардинал Мелампо заказал перепись всех документов в сериях «Archivum Arcis»: его целью было описать его современное содержание с полными пояснениями содержащегося, включая, печати и другие важные элементы. Архивный писатель, Винченцо Нардони, работал три года, делая точнейшее описание материалов; в результате он создал отличный инструмент для студентов, который доказывает, что процесс «In diocesi Turonensi» был проведён в «Сastro de Caynono»( Шинонском замке). Однако, так как Нардони закончил свою работу только в 1912 году (110), ни Шоттмюллер, ни Финке не могли этот документ увидеть.

            В 1909 году Поль Виолле написал отличное эссе о кардинале Беренгаре Фредоле, уделяя особое внимание событиям в Шиноне, и давая интерпретацию, которая будет описана ниже, в том же году он опубликовал статью, особо посвящённую признаниям Моле во время судебного разбирательства, подчёркивая, что ни один документ не дошёл до наших дней. Четырьмя годам позже, в 1913 году, Жорж Лизеран написал другую статью о признаниях Моле во время судебного разбирательства, и снова он анализировал первоисточники. Несмотря на то, что заключения, к которым они пришли были достаточно различными, оба согласились с тем, что никакого доказательств о Шинонском эпизоде не дошло до наших дней (111). Естественно, историки, работавшие после Шоттмюллера и Финке не искали больше Шинонский список; вероятно, что они были убеждены, что двое «сыщиков» уже нашли всё, что было возможным найти.

            Есть ещё кое-что, что мы должны принять во внимание: несмотря на все потери, пережитые папским архивом после изгнания Бонапарта, даже в начале XX века, чиновники архива знали, что многие документы никогда не были потеряны, а скорее, пропущены, так как не входили в нужную серию. Целью работы Нардони было найти эти разрозненные документы, и ему удалось найти их около сотни, но до того, как он закончил работу, никто не мог точно знать, какие документы действительно дошли до наших дней (112). Теперь Шинонский список снова доступен. Как и можно было ожидать, он разрешает несколько старых вопросов, но в то же время поднимает и множество новых.

10. Гордиев узел

            Как упоминалось ранее, о событиях в Шиноне свидетельствуют три документа: оригинальный пергамент и его аутентичная копия, краткое изложение, написанное папской канцелярией в Авиньонском регистре документов № 48, и записи из вторых рук, которые находятся в Французском Архиве. Источники, принадлежащие папскому архиву абсолютно одинаково описывают события, а при сравнении их с французским документом, вырисовываются определённые разногласия, у каждого из них объяснимое историческое значение, здесь мы можем описать их основные черты.

Согласно документу, написанному Пьером д’Этампом, в Шиноне было два королевских рыцаря (G. и G.), Барбер предполагает, что это были Гийом де Ногаре и Гийом де Плезьян, с королевским тюремщиком тамплиеров Жаном де Жамвиллем, кардиналы отдали им письмо, адресованное Филиппу Красивому. Несмотря на то, что этот доклад не рассказывает, посетили ли королевские чиновники слушание, как думают некоторые историки,  то, что они были в замке, читали письмо, легко наводит на мысль, что это был официальный процесс под властью и французского короля и папы. Оригинальный пергамент показывает несколько другую ситуацию: слушание было настолько внутри церкви , что только три эмиссара и горстка свидетелей, которые, кажется все были чиновниками и скромными людьми, и никто из них не был приближённым Филиппа Красивого (113), смогли принять в этом участие. Конечно же, эти факты наводят нас на мысль, что Шинонское слушание проводилось поспешно и тайно, с намерением избежать вмешательства королевских чиновников.

            Анализируя передвижения Гийома де Ногаре, мы можем понять, что он всё ещё был в Пуатье 13 августа, кардиналы покинули курию в неизвестном направлении днём позже, и королевского юриста с ними не было. На самом деле, это было вполне понятно, так как они были врагами, столкнувшимися лбами во время дипломатических битв весной 1308 года. Если мы предположим, что королевский представитель был допущен принять участие в Шинонском слушании, другими словами, папа мог разрешить королевским юристам вести процесс, так же мы должны признать, что такое слушание никогда не могло бы быть. Филипп Красивый мог легко и быстро осудить Жака де Моле в Париже годом ранее, с помощью поддержки инквизитора, сотрудничества кардиналов и с благословения святейшего понтифика. Но самом деле события происходили-то совсем по другому: понтифик и его кардиналы смело смотрели в лицо королю, в то время, как Филипп Красивый упирался до последнего, лишь бы не дать возможности папе встретиться с Моле.

            Другое различие между документом из Французского Архива и Шинонским списком заключается в истории о сержанте из семьи Моле, имя которого не упоминалось. Согласно Пьеру д’Этампу, этот человек нашёл для себя возможную выгоду и получил папское отпущение грехов, хотя особая комиссия была задействована только для сановников тамплиеров. В Шинонском списке нет и упоминания об этом эпизоде. Это является тоже разночтением в содержании показаний под присягой, даже по времени, когда они были сделаны. Всё приводит к мысли, что это письмо, изданное Балузе не фальшивка, а скорее, косвенный доклад, написанный с чьих-то слов или, в любом случае, не принимая во внимание оригинальный пергамент. Так что у нас есть, с одной стороны, оригинальный документ папского архива, написанный нотариусами папской канцелярии, которые хорошо известны, и заверенный их личной «signa tabellionatus». У пергамента есть аутентичная копия, и эти документы соотносятся с кратким изложением, которое папская канцелярия сделала в своём Авиньонском регистре документов № 48. С другой стороны, у нас есть доклад из вторых рук, который находится во владении Французского Архива, канцелярия которого была печально известна тем, что прятала и подделывала оригинальные документы папы. Несмотря на этот факт, мы не должны думать, что это письмо – это фальшивка. На самом деле, я повторяю, там не сказано, что королевские чиновники принимали участие и наблюдали за слушанием, а только то, что «они присутствовали в Шинонском замке»

Мне кажется, что главный вопрос заключается в том, зачем папа и его кардиналы проводили слушание? Наверняка мы можем найти ответ на эту загадку в хронологии событий, вопрос, который Виоле и Лизеран оставили без ответа. Буллой «Faciens Misericordiam» папа Климент V сообщил Филиппу Красивому, что великий магистр и другие руководители были примерены с церковью и им были отпущены грехи, в то же время, он постановил, что никто не имеет права их опрашивать или судить снова, так как право на это есть только у Римского понтифика. Булла датирована 12 августа 1308 года, но в Шинонском пергаменте видно, что слушание тогда ещё не началось, потому что его проводили с 17 по 20 августа 1308 года. Так что папа объявил об отпущение греха Моле французскому королю ровно за восемь дней до того, как это случилось; как такое возможно? Лизеран думал, что это ошибка в написании, или, скорее, неаккуратность, спровоцированная огромным количеством булл, которое папской канцелярии пришлось написать в августе 1308 года: буллы писались весь месяц, так что работа была закончена где-то к концу августа. Канцелярия датировала их в один день, так что дата правильна только на некоторых из них; на тему этих событий, Лизеран, скорее всего, прав, но он не мог составить полное представление, так как у него не было опыта работы с папским архивом.

       Есть только два пути, которыми мы можем следовать, чтобы изучить это кажущееся противоречие. Первый из них предполагает, что булла «Faciens Misericordiam» была действительно выпущена в свет 12 августа: по неизвестным причинам папа был вполне уверен, что Моле попадёт во власть понтифика, так что, рискнув выпустить эту буллу, он объявил об отпущении, которое не было ещё даровано. Второй предполагает, что дата буллы неправильна. Иногда, в виде исключения, папство датировало буллы ранним сроком, чтобы показать, что в какой-либо конкретный день какой-либо законный документ уже имел силу; эта проделка всегда была вынужденной, срочной мерой. В этом случае папа ожидал возвращения кардиналов, поэтому приказал датировать буллу более чем восьмью днями ранее.

        Необходимо дальнейшее исследование, чтобы выяснить, что на самом деле случилось, но в любом случае, это дело огромного значения. Если следовать первым путём, кажется, будто Климент V подверг себя риску с целью показать, что руководителям тамплиеров даровано папское отпущение грехов, следуя вторым, мы должны прийти к заключению, что Филипп Красивый был информирован об отпущении грехов Моле буллой после того, как Шинонское слушание закончилось где-то в конце августа, другими словами, когда всё было кончено. Он не мог тогда быть взволнован исходом дела: на самом деле, и благодаря утверждениям в булле «Faciens misericordiam», датированной как минимум двумя неделями ранее Шинонского слушания, они уже были примирены с церковью и обещаны быть переданными под папскую эксклюзивную юрисдикцию. Несмотря на то, что мы можем показать полную картину ситуации, мы не знаем, что действительно случилось в Шинонском замке между 17 и 20 августа 1308 года, хотя содержание списка кажется значительнее всех результатов политических переговоров. Я надеюсь, что будущие исследования скоро дадут нам новые ответы.

Первоначально опубликовано в Journal of Medieval History, April 2004 / Firstly edited in The Journal of Medieval History, April 2004

На русском языке публикуется впервые

Перевод и публикация осуществлены с согласия автора

Перевод с английского © AZZY Group,  © templarhistory.ru