"Журавлев, жахни!": история первого салюта Великой Отечественной

"Сегодня, 5 августа, в 24 часа, столица нашей Родины Москва салютует доблестным войскам, освободившим Орел и Белгород", – такое объявление москвичи услышали из жестяных радиорупоров в поздним вечером 72 года назад. И уже через час ночную тишину разорвали первые артиллерийские залпы. Услышав грохот войны, люди впервые не побежали прятаться по подвалам и станциям метро, а высыпали на улицы, улыбались, жали руки незнакомцам и поздравляли друг друга. Ведь эти раскаты означали, что время отступления закончилось, а многонациональный советский народ ценою невероятного напряжения и, к сожалению, огромных потерь сумел переломить ход войны с нацистами. 

О том праздничном дне – в материале обозревателя m24.ru Алексея Байкова.

Но легко и празднично в этот день было только на улицах. А вот у всех ответственных за эту радость из-под воротов форменных кителей отчетливо валил пар, так как решение было принято утром и все надо было подготовить буквально за несколько часов. Свою долю приключений пришлось пережить и сотрудникам Всесоюзного радио.

Левитан, как обычно, заранее пришел в студию спокойно прочесть, заучить, а затем выдать в эфир очередную сводку "от Советского информбюро…". Но ежедневного конверта в этот раз на месте не оказалось. Спрашивать о таких вещах было не положено, и следующий час радийщики провели как на иголках, гадая, что будет дальше.



От волнения знаменитый диктор даже допустил ошибку, перенеся ударение в слове "салютовать" на последний слог. За это он получил выговор, но поскольку авторитет Всесоюзного радио подрывать было нельзя, то в скором времени эту норму изменили во всех словарях.

Идея отметить освобождение Орла и Белгорода, а заодно и завершение Курской операции залпами салюта пришла в голову Сталину во время инспекционной поездки на Калининский фронт. Примечательно, что она была чуть ли не единственной за всю войну. 

4 августа конвой Верховного прибыл в село Хорошево Ржевского района для встречи с командующими фронтами Соколовским и Еременко. На следующее утро в домике местной жительницы Натальи Кондратьевой, где сегодня находится сельская библиотека, он по своей привычке измерял избу шагами от угла до угла, слушая доклады. Еременко затеял довольно рискованную перепалку, напомнив о репрессиях в армии, Сталин неожиданно начал валить все на Ворошилова и Буденного, обстановка накалялась… Но тут кто-то из свиты, кашлянув, сказал из -за спин, что наши войска только что освободили Орел и Белгород. 

Сталин подошел к столу: "Товарищ Еременко, как вы смотрите на то, чтобы дать салют в честь тех войск, которые взяли сегодня Орел и Белгород?" Генерал ответил что, по его мнению, это будет замечательная форма благодарности войскам. Сталин немедленно рванулся к телефону и потребовал Молотова:

"Вячеслав, ты слышал, что наши войска взяли Орел и Белгород? Так вот. Я тут сейчас посоветовался с товарищем Еременко и решил устроить салют в честь солдат, взявших героическим образом города Орел и Белгород, поэтому прикажи приготовить в Москве салют из 100 пушек, но без меня давать не смейте, чтобы ни в коем случае не испортить никому это мероприятие. Мы сейчас пообедаем, и я уеду в Москву"

Через несколько часов Сталин уже был в столице и сразу же собрал совещание Ставки.



Организация была возложена на командующего противовоздушной обороной Москвы Даниила Журавлева. Проблемы сразу же посыпались как снежный ком. В последний раз воинский салют устраивали в Москве еще при другой власти, в 1915 году по случаю взятия Перемышля. А потом эта традиция, наряду с прочими "старорежимными порядками" успешно почила в бозе. Кроме того, на протяжении всей оборонительной фазы зимней кампании 1941–1942 годов из московской ПВО выкачивали орудия и самолеты все окружающие фронты, и зениток у Журавлева оставалось не так уж и много. Отдавать для салюта их все было категорически нельзя, а вдруг немецкие бомбардировщики воспользуются случаем и нанесут визит? С грехом пополам наскребли 100 орудий, затем в последний момент кто-то вспомнил о 24 горных пушках, состоявших на вооружении гарнизона Кремля. Итого салютовали 124 орудия.

Но это еще не все. Для салюта нужны были холостые заряды, а их в ПВО Москвы попросту не было, потому что пугать вражеские самолеты громкими звуками никто не собирался. Стрелять боевыми тоже было нельзя, так как в этом случае вышедшие на улицу радостные москвичи получили бы себе на голову настоящий дождь из раскаленных осколков. Вдруг кто-то вспомнил, что в учебном Костеревском лагере (более 100 км от столицы) вроде как была специальная пушка, из которой каждый день давали холостой выстрел, отмечая время отбоя. Рванули туда и нашли 1000 снарядов. У кремлевских пушек холостые были запасены, так что всего получилось 12 залпов по 100 выстрелов в каждом.

В дальнейшем был установлен четкий регламент. Салюты первой категории – 24 залпа из 324 орудий – давались при освобождении союзной республики или при взятии столицы другого государства. Вторая категория, 20 залпов из 224 орудий, – за завершение крупной операции и взятие населенных пунктов, имевших крупное стратегическое значение. Таким салютом, к примеру, был отмечен окончательный захват неоднократно переходившего из рук в руки Харькова. И, наконец, третья категория – 12 залпов из 124 орудий – давалась при менее значительных успехах, которые Ставка все же считала нужным отметить.

Кстати сказать, холостые – это именно холостые, то есть "бабах" – и все. Никаких красочных фейерверков, которыми мы привыкли любоваться сегодня, еще не было. Сейчас для этой цели подгоняют специальные салютные мортиры, а артиллерия играет роль "подзвучки". Во время войны для "оживляжа" использовались пулеметы, стрелявшие трассирующими очередями и зенитные прожекторы. Первые фейерверки взлетели в московское небо только в 1945 году.

С последней задачей – разместить орудия так, чтобы всему городу было слышно, – справились. Батареи разбросали по стадионам и пустырям. Командовать каждой салютной точкой поставили генерала. Салютная точка № 1 располагалась в Кремле, еще одна – рядом с площадью Коммуны (ныне – Суворовская), и, разумеется, не обошлось без Воробьевых гор. Нервы у всех были на пределе, в особенности на точке № 1, где за работой расчетов наблюдал сам Верховный вместе с остальными членами Ставки. Начальство осталось довольно, разве что Сталин высказал Журавлеву пожелание – в дальнейшем интервал между залпами сократить с 30 секунд до 20.

Впоследствии Журавлев отвечал за организацию всех московских салютов. И в скором времени уже весь город знал: если машина генерала под вечер едет в Кремль – значит будет салют.

За оставшиеся два года войны в столице было произведено 355 салютов, из них первой категории – 23 раза, второй – 210 раз и третьей – 122 раза. 

Войскам 1-го Украинского фронта Москва салютовала 68 раз, 1-го Белорусского – 46, 2-го Украинского – 45, 2-го Белорусского – 44 раза, 3-го Украинского – 36, 3-го Белорусского – 29, 4-го Украинского – 25 раз. Но запомнился на всю жизнь москвичам только один салют – тот самый, победный. Тогда над Москвой прогремели 30 залпов из тысячи орудий, от трасс и фейерверков стало светло как днем, а над центром города в небе повис купол, созданный лучами 160 прожекторов. Но генерал-полковник Журавлев ко всей этой красоте уже не имел никакого отношения: День Победы он встретил в Берлине, в должности командующего Западным фронтом ПВО.