Творец Конституций,обер-гофмейстер Екатерины,воспитатель Павла.

ПАНИН Никита Иванович (1718-1783)

Русский государственный деятель и дипломат граф Н.И. Панин родился 18 (29) сентября 1718 года в Данциге (ныне Гданьск). Детские годы Никиты прошли в Пернове (ныне Пярну, Эстония), комендантом которого был его отец Иван Васильевич Панин (1673-1736). Происходил он из русского дворянского и графского рода, восходящего ко 2-й половине XVI века. Известно, что некий Никита Панин на 3-й свадьбе Ивана Грозного (1572) нёс фонарь перед царём. В том же 1572 году Меньшой Панин был дьяком. Позднее, Никита Фёдорович Панин был воеводой в Карачеве (1613-1616), Ржеве (1618), Валуйках (1624-1625), полковым воеводой в Пронске (1633). Его сын, Василий Никитич Панин был воеводой в походе против Степана Разина, а потом (1673-1674) думным дворянином и воеводой в Севске.

Иван Васильевич Панин всю свою жизнь отдал военной службе и вышел в отставку в чине генерал-поручика. Панин-старший пользовался расположением Петра I, был сенатором, но к числу его ближайших сподвижников не принадлежал, хотя был женат на племяннице знаменитого князя Меншикова Аграфене Васильевне Еверлаковой. Всё его недвижимое имение состояло в четырёхстах душах крестьян, но гораздо больше его беспокоило воспитание и образование собственных детей. Своим четырём детям Иван Васильевич дал прекрасное образование. Одна из его дочерей вышла замуж за князя Куракина, сенатора и обер-шталмейстера двора, а другая дочь - за сенатора и действительного тайного советника Неплюева. Сыновья его были записаны в гвардейские полки, в которых проходили действительную службу с самых нижних чинов. Благодаря родству с Меншиковыми Никита Панин ещё ребёнком был представлен высшему петербургскому обществу, в том числе и великой княгине Елизавете Петровне.

Никита Иванович Панин был записан в привилегированный лейб-гвардии Конный полк, в 1740 году из вахмистров конной гвардии он был произведён в корнеты. В 1741 году он оказался в числе тех гвардейцев, которые помогли Елизавете Петровне взойти на престол. Он был пожалован в камер-юнкеры и стал приобретать влияние при дворе. Вскоре на него обратила внимание императрица и стала оказывать ему “отменное благоволение”, что вызвало тревогу фаворита Елизаветы графа И.И. Шувалова. В середине 1740-х годов ходили слухи о том, что Панин боролся с А.Г. Разумовским за расположение Елизаветы Петровны и, согласно легенде, не одержал верх лишь из-за своей широко известной лени, проспав назначенный час свидания. Враги Панина, всячески стараясь отдалить его от двора, но не могли найти в его поступках ничего предосудительного, и были вынуждены обратиться к его достоинствам. Они представили императрице способность Панина к политическим делам, в связи с чем Никите Ивановичу пришлось сменить военный мундир на кафтан дипломата. В 1747 году молодого Панина срочно отправили к датскому двору в качестве полномочного министра. В том же году он был пожалован в камергеры.

В Дании Никита Иванович пробыл недолго. В 1746 году шведский король потребовал отозвать из Стокгольма русского посланника И.А. Корфа. Шведским делам в Петербурге в то время придавали большое значение, в любую минуту между двумя странами могла начаться война. Для сохранения мира со Швецией был нужен образованный и опытный посол. Поэтому решение канцлера А.П. Бестужева-Рюмина послать в Стокгольм талантливого, но неопытного Панина было неожиданным. Но императрица кандидатуру Н.И. Панина утвердила, и в 1748 году он переехал из Копенгагена в Стокгольм.

Никита Панин полностью оправдал доверие императрицы, возложившей на него дело, которое требовало больших способностей и превосходных качеств. В Стокгольме Никита Иванович прожил двенадцать лет. Ему удалось предотвратить назревавший разрыв дипломатических отношений со Швецией, подписав в 1758 году русско-шведскую декларацию о готовности обеих держав охранять торговое мореплавание в Балтийском море и препятствовать появлению британского военного флота на Балтике. Панин не только отвратил войну, но ещё и приобрёл для России многих доброжелателей. За свои дипломатические заслуги он уже в первый год работы в Стокгольме получил орден Святой Анны, в 1751 году орден Святого Александра Невского, а в 1755-м был пожалован в генерал-поручики. В самой Швеции он имел громадный авторитет, как при дворе, так и у простого народа; много лет спустя шведы произносили имя Панина с благоговением.

В Стокгольме сформировалось его мировоззрение: он стал сторонником конституционной монархии, проникся идеями Просвещения и пришёл к выводу, что внешнеполитические интересы России требуют противодействия английскому влиянию на Балтике. Панин оказался способным дипломатом и мог бы многого достичь на этом поприще, но он пользовался покровительством канцлера А.П. Бестужева-Рюмина. Когда в 1758 году канцлер попал в немилость, Н.И. Панин получил могущественного врага в лице графа Воронцова, который заменил Бестужева. Внешняя политика страны стала меняться, положение Панина стало очень трудным, и он попросился в отставку. Но императрица не забыла своего бывшего ухажёра, и 29 июня 1760 года камергер и генерал-поручик Никита Панин был неожиданно назначен, вместо Ф.Д. Бехтеева, воспитателем и обер-гофмейстером великого князя Павла Петровича (будущего императора Павла I). При дворе Панин быстро стал значительным человеком, его называли «самым сановитым вельможей империи». Он обладал редкой способностью располагать к себе людей, поэтому у него было много друзей и сравнительно мало врагов. Он слыл искусным дипломатом и весьма образованным человеком. Панин долго жил в Европе и хорошо знал европейскую культуру, а таких людей в России в то время было немного, и их ценили.

Перед вступлением его в должность наставника великого князя, императрица Елизавета Петровна повелела изготовить “начертание воспитания”, чтобы ясно представлять те правила добродетели, которым он планировал следовать при исправлении должности. Панин составил целое сочинение, собственноручно им написанное, которым императрица была полностью удовлетворена. Вот выдержки из этого сочинения: «Наставник с величайшим рачением должен наблюдать, дабы ничего такого пред ним не делали и не говорили, что могло бы хотя малейшим образом повредить и ослабить сердца его расположение к природным человеческим добродетелям. Напротив, надлежит ему расширять сии добродетели чрез приличные к тому средства, так чтобы склонность к добру и честности и отвращение ко злу и всему тому, что не совместно с благонравием, вкоренились и неприметным образом возрастали во младом его сердце... В продолжение воспитания великого князя потребно отдалить от него роскошь, пышность и всё то, что может развратить юность; благопристойность и непорочность должны быть едиными украшениями его чертогов...» Н.И. Панин не нарушил ни единого из этих правил.

За новое дело Н.И. Панин взялся ревностно и охотно. Он надеялся, что сможет привить наследнику престола собственные политические взгляды и воспитать из него идеального государя. Поначалу всё складывалось так, как задумал Панин: ученик оказался способным и восприимчивым, вскоре воспитатель и воспитанник искренне привязались друг к другу. Но с воцарением в 1761 году Петра III будущее великого князя Павла Петровича стало туманным и неопределённым. В период недолгого правления Петра III Н.И. Панин выступал за отстранение императора от власти, имея в виду регентство Екатерины Алексеевны до совершеннолетия своего воспитанника. Пётр III не доверял Н.И. Панину и всегда держал при нём одного из своих флигель-адъютантов, хотя и пожаловал его чином действительного тайного советника и орденом Св. Андрея Первозванного.

В июне 1762 года Н.И. Панин принял активное участие в подготовке переворота в пользу Екатерины II. Панин понимал необходимость переворота, но, по словам самой Екатерины, желал его в пользу Павла Петровича и рассчитывал привести её к власти лишь в качестве регентши при малолетнем Павле. По одной из существующих версий, именно Панин был организатором убийства Петра III. Когда после переворота власть осталась за Екатериной, Панин сделал попытку ограничить произвол этой власти, представив императрице проект «Манифеста об учреждении императорского совета и разделе Сената на департаменты». Выступая сторонником монархического строя, Панин, однако, предлагал ограничить его жёсткими законодательными рамками. Во введении к проекту Панин дал резкую критику господствовавшего в управлении произвола (“в производстве дел всегда действовала более сила персон, чем власть мест государственных”). Гарантом от деспотизма, по предложению Панина, должен был стать императорский совет из 6-8 членов - министров со значительно более широкими функциями, нежели аналогичные органы предшествующего времени; все бумаги, которые требуют подписи государя, должны пройти через этот совет и быть заверены кем-либо из министров. Сенату проект давал право “иметь свободность представлять на Высочайшие повеления, если они могут утеснить законы или благосостояние народа”.

Проект вызвал со стороны всех лиц, от которых Екатерина потребовала отзывов, опасения, что в нём скрыто стремление к ограничению самодержавной власти - и императрица, сначала колебавшаяся, отвергла его. В письме к Вяземскому она, подразумевая Панина и подозревая его в симпатиях к конституционному правлению, писала: “Иной думает для того, что он был долго в той или другой земле, то везде по политике той или другой его любимой земли всё учреждать должно”. Несмотря на эту неудачу, Панин не потерял своего положения, благодаря своему влиянию на Павла, ведь он был при наследнике воспитателем; Екатерина, по её собственным словам, опасалась удалить его. Этой ролью Панина объясняется и его положение среди придворных партий (он всегда должен был бороться против Орловых) и отношения его к императрице, которые никогда не были искренними. Панина до последнего времени обвиняли в том, что он намеренно развращал Павла и содействовал разладу между императрицей и её сыном, но из записок Порошина видно, что он очень серьёзно относился к своей задаче в качестве воспитателя. Императрица, однако, согласилась со второй частью проекта Панина относительно Сената, и в 1763 году в соответствии с ним осуществила его реформу.

Новая императрица наградила Н.И. Панина ежегодной пенсией в размере 5 тысяч рублей, сделав его тайным советником, сенатором и одним из ближайших своих сотрудников. Екатерина II считала Никиту Ивановича «самым смышлёным и самым ревностным человеком» своего двора. Однако, ценя и уважая Панина, императрица расходилась с ним во взглядах на то, каким должно быть её правление. Первое время Панин был лишь неофициальным советником императрицы по вопросам внешней политики, и ему пришлось выдержать сильную конкуренцию со своим старым другом А.П. Бестужевым-Рюминым. Иностранные послы сообщали своим правительствам об интригах Бестужева-Рюмина и Г.Орлова против Панина, который даже выказывал желание отойти от дел.

В 1763 году, во время отпуска канцлера графа Воронцова, императрица Екатерина II поручила Панину управление иностранными делами, а в 1767 году почтила его графским достоинством, о чём был издан указ следующего содержания: «Наш действительный тайный советник Никита Панин чрез попечение своё и воспитание дражайшего нашего сына доказал нам ревность свою и усердие и в то ж самое время исправлял с рачением и успехами великое множество дел как внутренних, так и иностранных. Равным образом и брат его генерал Пётр Панин служил нам во всякое время с верностию и усердием. Во уважение чего мы жалуем им и их потомству графское достоинство, повелевая нашему сенату изготовить для них диплом и представить нам оный для подписания». 4 октября 1763 года Н.И. Панин стал старшим членом Иностранной коллегии; в октябре же, после окончательного удаления от дел Бестужева, к нему отошло заведование делами коллегии. Панин никогда официально не был назначен канцлером, но был поставлен, по сути, выше вице-канцлера князя Д.М. Голицына и в течение почти двадцати лет оставался главным советником Екатерины II и руководителем русской внешней политики. С 1763 года Панин помимо Коллегии иностранных дел руководил ещё и Тайной канцелярией, занимавшейся расследованием наиболее серьёзных преступлений, а также вопросами контрразведки.

Когда Н.И. Панин вступил в должность старшего члена Коллегии иностранных дел, учреждение это было сравнительно небольшим. Числилось там около 260 служащих, из которых 25 находились в Москве. Панин свои «кадры» знал хорошо, ценил и даже гордился ими. В Петербурге внешнеполитические вопросы при Панине решались по отлаженной схеме. Никита Иванович получал корреспонденцию из-за границы и внимательно её изучал. Отобрав самое важное, он писал на полях свои замечания и предложения и отправлял всё это императрице. Екатерина бумаги просматривала и тут же утверждала. Затем в коллегии составлялись рескрипт для отправки послу или иные документы, которые императрица тем же порядком утверждала. Иногда Панин «для выигрывания времени» вторично бумаги императрице вообще не посылал.

Императрица вела дипломатическую переписку или переговоры, согласовав их с Паниным. Делалось это в тех случаях, когда её непосредственное участие было выгодным с политической точки зрения. Большинство её «личных» писем иностранным особам было заготовлено в Коллегии иностранных дел под руководством Н.И. Панина. Такой порядок ведения внешнеполитических дел сохранялся долго. Особых изменений в него не внесло даже создание в 1769 году Государственного совета, ибо его рекомендации по собственно политическим вопросам определялись, в конечном счёте, мнением Панина и его договорённостью с Екатериной. Правда, иногда императрица и «министр иностранных дел» расходились во мнениях по важным вопросам. В таких случаях Никита Иванович часто открыто выражал своё недовольство. Он мог, например, подолгу не являться ко двору или, сказавшись больным, демонстративно разъезжать по городу, а присылаемые бумаги отправлять обратно с надписью «господину вице-канцлеру». Взяв в свои руки внешнюю политику, Н.И. Панин быстро стал её не только формальным, но и фактическим руководителем. Разработка внешней политики - изучение положения, обдумывание дальнейших шагов, подготовка инструкций для русских представителей за границей - всё это было сосредоточено в руках Панина.

Первым делом ему пришлось решать польский вопрос. После смерти Августа III Екатерина поставила задачу - добиваться избрания на польский престол Станислава Понятовского, короля, «интересам империи полезного, который бы, кроме нас, ниоткуда никакой надежды в достижении сего достоинства иметь не мог». События в Польше развивались благоприятно для России. После того как сейм постановил выдвигать в кандидаты только поляков, иностранные послы - французский, австрийский, испанский и саксонский - в знак протеста покинули Варшаву. 26 августа 1764 года Коронационный сейм избрал литовского графа Станислава Понятовского королём. Получив сообщение об этом, Екатерина написала Панину записку: «Никита Иванович! Поздравляю Вас с королём, которого мы делали. Сей случай умножает к Вам мою доверенность, понеже я вижу, сколь безошибочны были все Вами взятые меры; о чём я хотела показать Вам моё удовольствие...» Панин был доволен - Россия добилась избрания на польский престол своего кандидата, причём так, что и в Польше сохранялось спокойствие и европейские державы восприняли событие как должное.

В основу политической системы Н.И. Панина легла идея создания Северного союза. Панин считал, что «самое верное для поддержания в Европе равновесия против союза австрийского и бурбонского домов, заключается в том, чтобы северные державы составляли между собою систему, совершенно независимую. Они гарантируют себя этим от вмешательства во внешние раздоры...» Иными словами, профранцузской коалиции следовало противопоставить союз северных держав - России, Пруссии, Англии, Дании, Швеции и Польши. Автором этой программы, однако, нельзя считать одного Панина. В феврале 1764 года барон Я.А. Корф представил Екатерине соответствующий проект. Панин эти идеи оценил, взял на вооружение и с тех пор понятие “Северный союз” (“Северная система” или “Северный аккорд”) связывалось с его именем.

Н.И. Панин рассчитывал с помощью Северного союза укрепить влияние России в Польше, Швеции и в Турции, переложить на союзников часть расходов по борьбе с французским влиянием в этих странах. Говоря словами самого Панина, необходимо было «единожды навсегда вывести Россию из постоянной зависимости, поставить её на такой степени, чтоб она как в общих делах знатную часть руководства иметь, так особливо на север тишину и покой ненарушимо сохранять могла». В Петербурге понимали, что в полной мере осуществить задуманное нереально, ведь Панин пытался соединить государства, интересы которых были совершенно противоположны, например, Пруссию с Англией и Саксонией.

Первым серьёзным шагом в деле создания Северного союза можно считать заключение в 1764 году союзного договора между Россией и Пруссией. Фридрих II начал искать пути к сближению сразу же после вступления на престол Екатерины II. В Петербурге к его просьбам относились благосклонно, хотя Панин сознательно откладывал заключение соглашения, стараясь добиться от короля всё больших уступок. Наконец, когда России потребовалось активное участие Пруссии польских делах, договор был подписан. Союз с Пруссией позволил Петербургу влиять на Польшу, сдерживать Турцию и «играть первую роль в Европе без больших затрат со стороны России».

В феврале 1765 году Н.И. Панин разработал и заключил договор с Данией. Переговоры с Данией оказались для Панина лёгкими. Он настоял на том, чтобы в секретных статьях договора Дания взяла на себя обязательства помогать России против Турции и противодействовать французскому влиянию в Швеции. Взамен Дания получила голштинские владения великого князя Павла Петровича. Затем Панин предпринял шаги, чтобы склонить и Лондон к подписанию союзного соглашения. Но ему удалось заключить лишь торговый договор в 1766 году. Англию связывали теперь с Россией и более широкие политические соображения, так как у них оказался общий противник - Франция.

Панин не предусмотрел тех осложнений, которыми грозило вмешательство в польские дела, и был совершенно не подготовлен к вспыхнувшей в 1768 году войне с Турцией. Эта война весьма неблагоприятно отразилась на его положении; в неудачах обвиняли его; он был виновен и в разрыве с Турцией, и в том, что Россия осталась в этой войне без союзников. В то же время этой войной воспользовался Фридрих II, чтобы осуществить давно уже висевший в воздухе проект разделения Польши между Австрией, Россией и Пруссией. Соглашение об этом приводило к концу войну с Турцией, так как устраняло вмешательство Австрии; Турция одна бороться долго не могла. На приобретение части Польши нельзя было смотреть, как на победу, так как Австрия и Пруссия получили лучшие части даром. Панина упрекали за усиление Пруссии; Орлов говорил, что люди, составлявшие договор о разделе, заслуживают смертной казни. С этого времени положение Н.И. Панина становится особенно тяжёлым, он оставался сторонником союза с Пруссией, а императрица всё более склонялась к Австрии; вместе с тем усиливался разлад между нею и Павлом, другом и советником которого он был.

В 1771-1772 годах вновь разгорелась борьба между Паниным и партией Орловых. Когда было принято решение о вступлении великого князя Павла Петровича в брак, Панин сумел обеспечить своё влияние на его будущую супругу - великую княгиню Наталью Алексеевну. Екатерина была очень недовольна этим вмешательством в семейные дела и воспользовалась женитьбой Павла, чтобы удалить Панина от должности воспитателя. 20 сентября 1772 года великому князю Павлу Петровичу исполнилось 18 лет. Обязанности Н.И. Панина как воспитателя на этом закончились. По завершении воспитания, граф Панин со многими знаками монарших щедрот был ещё удостоен письмом, которое императрица написала собственноручно:

«Граф Никита Иванович! Совокупные важные ваши труды в воспитании сына моего и при том в отправлении дел обширного иностранного департамента, которые вы несли и отправляете с равным успехом толико лет сряду, часто в течение оных во внутренности сердца моего возбуждали чувства, разделяющие с вами всё бремя различных сих, силу человеку данную почерпаемых упражнений; но польза империи моей, по горячему моему всегдашнему попечению о благом устройстве всего, мне от власти всевышнего врученного, воспрещали мыслить прежде времени облегчить вас и тягостных упражнениях, доверенностию моею вам порученных. Ныне же, когда приспела зрелость лет любезнейшего сына моего и мы на двадцатом его году от рождения с вами дожили до благополучного дня брака его, то, почитая по справедливости и по всесветному обыкновению воспитание великого князя само собою тем оконченным, за долг ставлю при сём случае изъявить моё признание и благодарность за все приложенные вами труды и попечения о здравии и украшении телесных и душевных его природных дарований, о коих по нежности матерней любви и пристрастию не мне пригоже судить; но желаю и надеюсь, что будущие времена в том оправданием служить имеют, о чём всевышнего ежедневно молю усердно. Окончив с толиким успехом, соединённым с моим удовольствием, важную таковую должность и пользуясь сим утешением, от неё вам происходящим, обратите ныне с бодрым духом все силы ума вашего к части дел империи, вам от меня вверенной, и доставьте трудами своими согражданам вашим желаемый мною и всеми твёрдый мир и тишину, дабы дни старости вашей увенчаны были благословением божиим благополучия всеобщего, после бесчисленных трудов и попечений. Пребываю вечно с отменным доброжелательством. Екатерина».

За труды по воспитанию наследника и «отправлению дел обширного иностранного департамента толико лет сряду» Н.И. Панин был щедро награждён. Ему было пожаловано звание первого класса в ранге фельдмаршала, выплачено жалованье “по чину канцлера”, 9 412 душ крепостных, в том числе в польских землях, 100 тысяч рублей на ведение дома и т.д. Панин принял эти дары, но распорядился ими довольно необычно. Четыре тысячи крестьян, находившихся в приобретённых Россией польских владениях, он подарил своим секретарям - Бакунину, Убри и Д.И. Фонвизину. Отношения между Екатериной и братьями Паниными были очень натянутые; с крайним неудовольствием назначила она Петра Панина главнокомандующим против Пугачёва. Богато одарив Н.И. Панина, Екатерина II с радостью писала (в октябре 1773 года) г-же Бьелке, что «дом её очищен».

Уволенный с должности обер-гофмейстера, Панин сохранил за собой право посещать великого князя в любое время и часто им пользовался. Своей семьи у Никиты Ивановича никогда не было. В 1768 году Н.И. Панину приглянулась старшая дочь графа Петра Шереметева Анна. Но буквально накануне венчания Анна вдруг почувствовала себя плохо, а через несколько дней появились признаки оспы. 27 мая Шереметева умерла. Никита Иванович так и остался холостяком. Домом для него стал великокняжеский двор.

Казалось бы, положение фактического министра иностранных дел при крупнейшем европейском дворе, принесшее ему даже графский титул, должно было полностью удовлетворять честолюбие Н.И. Панина. Тем более что все знали, что это его положение обеспечивается не «случаем», не особым фавором со стороны императрицы, а лишь знаниями и личными заслугами. Но Панин был не таков. Он не забывал своих убеждений и идеалов и, не вступая в открытую борьбу, не оставлял надежд на воплощение своих планов. Так, известно, что совместно с Д.И. Фонвизиным он работал над неким конституционным проектом, который, возможно, собирался реализовать, когда Павел достигнет совершеннолетия. Сохранились записи великого князя, сделанные во время последних бесед со своим наставником. Из них следует, что будущий император спрашивал у Панина совета относительно мер, которые нужно будет предпринять, придя к власти. Считалось, что после совершеннолетия Павла Екатерина отречётся от престола в пользу сына. Но в планы императрицы подобный шаг не входил.

В войне с Турцией (1768-1774) русские войска и флот одержали ряд блестящих побед - П.А. Румянцева (при Ларге и Кагуле), П.И. Панина (взятие Бендер) и А.Г. Орлова (в Чесменской бухте). Эти победы заставили турок после упорного сопротивления и срыва ими переговоров на Фокшанском и Бухарестском конгрессах всё же согласиться на мир, который был заключён 10 июня 1774 года в Кючук-Кайнарджи. Россия получила выход к Чёрному морю, получила право строить флот на Чёрном море. Чёрное море и проливы стали открытыми для торгового мореплавания. Включение Крыма в 1783 году в состав России является прямым следствием этой войны. Огромная роль в закреплении одержанных русской армией побед принадлежала русской дипломатии, возглавляемой Н.И. Паниным. Но с изменением направленности русской внешней политики после войны и с ростом власти Г.А. Потёмкина влияние Панина стало ослабевать. Последним существенным его вкладом в неё стала «Декларация о вооружённом нейтралитете 1780 года», принятая во время войны Северо-Американских колоний за независимость от Англии. В 1781 году Н.И. Панин отошёл от дел.

На протяжении двадцати лет (с 1762 по 1783 год) Н.И. Панин был главным советником Екатерины II и фактическим руководителем российской внешней политики. На этом посту Панин прослыл человеком мягким, добрым и честным, что не исключало его искусности как дипломата. Иностранные послы замечали, что, беседуя с добродушным и знаменитым своей ленью Никитой Ивановичем, нетрудно было забыть, что говоришь с первым министром императрицы и потерять необходимую осторожность. В силу его характера ему трудно было сказать «нет», но его «да» далеко не всегда означало действительное согласие. К тому же, в отличие от своих предшественников, Н.И. Панин был неподкупен и не брал взяток, что для того времени было немалой редкостью. Секретарь Н.И. Панина Д.И. Фонвизин так писал о своём начальнике: “Он любил рассуждать о делах с кротостью и дружелюбием, можно сказать, что всяк иностранный министр, входивший в кабинет его с пасмурным видом для переговора с ним о каком-либо неприятном деле, всегда выходил из оного довольным и восхищённым его беседою. Разговоры его почти всегда растворялись веселостию, шутки его были приятны и без желчи, а доброта его сердца была чрезвычайна. Вся Европа признала его за великого государственного мужа: он приобрёл совершенное и неоценённое почтение”. Он был одним из образованнейших русских людей своего времени, так что, по отзывам иностранных послов, «походил скорее на немца». В истории России он остался как один из талантливейших дипломатов, немало сделавший для успехов её внешней политики.

В мае 1781 года Н.И. Панин взял бессрочный отпуск и удалился в пожалованное ему имение Дугино в Смоленской губернии, но в сентябре того же года вернулся в Петербург, где пытался задержать заграничную поездку Павла, которая должна была повлечь за собой ещё большее сближение «молодого двора» с Иосифом II. Во время этого путешествия Панин поддерживал переписку с Павлом. По возвращении молодой четы из-за границы, отношения Павла к Панину несколько изменились к худшему. С этого же времени резко ухудшилось и его здоровье. Утром 31 марта (11 апреля) 1783 года один из ближайших сподвижников Екатерины II, дипломат и государственный деятель граф Н.И. Панин скончался в Петербурге. В последние годы жизни он серьёзно болел, однако за несколько месяцев до смерти его здоровье казалось в лучшем состоянии. За день до смерти он казался крепче и веселее обыкновенного, но в четыре часа утра паралич лишил его памяти и речи. Все усилия лучших докторов были напрасны. Будущий император Павел I неотлучно дежурил у постели Н.И. Панина. Когда он увидел, что жизнь покидает старика, он упал на колени и, плача, прильнул губами к руке своего наставника.

Известие о смерти Н.И. Панина искренне опечалило всех, казалось, будто каждый оплакивал своего родственника. Погребение было совершено 3 апреля 1783 года. Великий князь Павел Петрович присутствовал при выносе тела. Прощаясь в последний раз со своим наставником и другом, великий князь ещё раз, рыдая, поцеловал его руку. Все знатнейшие особы провожали тело пешком до самого Александро-Невского монастыря. Были здесь даже те, кто при жизни графа слыл в числе его недругов. За ними следовало многочисленное стечение народа. Когда родственники стали опускать тело в могилу в Благовещенской церкви, весь храм наполнился воплем и стоном. Граждане, иностранцы, все были погружены в глубокую печаль. Императрица на похороны не пришла...
«Граф Панин, хотя и был дипломат и министр иностранных дел, был Русским не только по характеру и направлению своей политики, но и истинно Русским человеком с головы до ног. Ничто, касавшееся до России, не было ему чуждо или безразлично. Поэтому и любил он свою родину - не тёпленькою любовью, не своекорыстным инстинктом человека на видном месте, любящего страну свою - в силу любви к власти. Нет, он любил Россию с пламенною и животворною преданностью, которая только тогда существует, когда человек принадлежит стране всеми связями, всеми свойствами своими, порождающими единство интересов и симпатий, в котором сказывается единая любовь к своему отечеству - его прошлому, настоящему и будущему. Только при такой любви и можно доблестно служить стране своей и родному своему народу, сознавая при этом все его недостатки, странности и пороки и борясь с ними насколько возможно и всеми средствами».

П.А. Вяземский