Новый китайский завет

Система христианского богословия должна соответствовать национальным особенностям Китая и вписываться в китайскую культуру. Такую задачу поставил начальник Государственного управления по делам религий Ван Цзоань, выступая на форуме «Китаизация христианства» в Шанхае. Концепция «социализма с китайской спецификой» составляет основу идеологии Компартии Китая. Зачем атеистическому государству потребовалось китаизировать не только марксистскую теорию, но еще и христианство?

Нет — иностранному контролю

Скорее всего, дело в том, что в условиях духовного вакуума, который стал еще более разреженным в годы реформ, растет привлекательность различных религий — традиционных и нетрадиционных. В них ищется опора, к ним обращаются те, кто страдает от несправедливости и произвола чиновников, кто в условиях масштабных изменений в обществе не может найти в нем свое место.

Несмотря на многолетнюю политику официального атеизма, интерес к религии не ослабевает. Как следует из последних официальных данных, только протестантов в Китае насчитывается от 23 до 40 миллионов человек, при этом обряд крещения ежегодно проходят около полумиллиона китайских граждан. О затухании религиозной жизни речи не идет, тем более что всей полноты картины официальная статистика не отражает (большое число верующих принадлежит к непризнанным государствам церковным объединениям).

Все годы после образования КНР в 1949 году власти стремились осуществлять жесткий политический контроль над религиозной жизнью. При этом особенно строго следили за тем, чтобы деятельность китайских верующих не подпадала под влияние зарубежных религиозных организаций. Этот принцип закреплен и в действующей Конституции КНР. В статье 36, гарантирующей гражданам Китая свободу вероисповедания, говорится, что «религиозные организации и религиозные дела свободны от иностранного контроля».

Традиционно христианство рассматривалось партийными идеологами как чуждое, в основном западное, явление и, соответственно, как один из возможных каналов распространения идей, подрывающих единство китайского общества. Касается это и православия.

В 1979 году в Китае была издана брошюра, название которой говорило само за себя — «История использования царской Россией православия в агрессии против Китая». В другой научной работе «История православия» говорилось: «После "опиумной войны" 1840 года царская Россия, используя политические, военные, дипломатические и другие средства, заставила Китай подписать целую серию неравноправных договоров, захватила значительные территории в Северо-Восточном и Северо-Западном Китае, добилась для россиян таких привилегий, как свободное проживание, свободное строительство храмов, свобода миссионерской деятельности и тому подобное. Чем больше царская Россия протягивала свои агрессивные щупальца к Китаю, тем больше силы ее православия распространялись в различных районах страны».

В китайских изданиях, спекулирующих на том, что Российская империя захватила обширные китайские территории, можно встретить утверждения, что Русская духовная миссия в Пекине сыграла в этом «незаменимую роль». «Идея, что православие, как и все прочие религии, выполняло роль инструмента агрессивной политики западных держав, являясь фундаментальным постулатом официальной идеологии КНР, во многом сохранилась и до сегодняшнего дня», — отмечал в своей работе о развитии православия в Китае российский исследователь Александр Лукин.

Религиозный ренессанс, конечно, внес некоторые коррективы в прежние штампованные представления о роли религии. Власти понимают, что отмахнуться от миллионов верующих не получится. Однако, похоже, действуют по принципу «если не можешь победить, постарайся возглавить».

Реинкарнация в правовом поле

Больной для китайской государственности вопрос о роли тибетского буддизма породил массу инициатив в этой области. Кульминацией стал принятый в 2007 году правительственный документ «Руководящие положения о реинкарнации живых будд тибетского буддизма».

Среди множества бюрократических документов появился еще один — «заявление на реинкарнацию», которое в зависимости от важности «живого Будды» рассматривается правительствами различных уровней — вплоть до Госсовета КНР. Как сообщали китайские СМИ, новое правило является «важной инициативой, направленной на упорядочение института реинкарнации живых Будд».

С 1 сентября 2007 года любым организациям и частным лицам законодательно запрещено самостоятельно заниматься поиском и отождествлением перевоплощений. Порядок описан со свойственной китайской властной вертикали тщательностью: «Управляющая организация монастыря, к которому будет приписан реинкарнированный живой Будда или местная буддийская ассоциация, подают в отдел по делам религии народного правительства на уровне уезда заявку на реинкарнацию, народное правительство уезда высказывает свое мнение, после чего отдел по делам религии передает заявку на следующий уровень». Прошедшему все круги согласований живому Будде выдается «удостоверение установленного образца».

Цель этого документа вполне прозрачна: исключить из процесса реинкарнации «враждебные зарубежные силы», или, как пишут в официальной китайской пропаганде, «клику Далай-ламы», ведущую раскольническую деятельность.

Новая теология

Новая христианская теология также начинает обрастать требованиями, которые, как считают власти, должны обязательно учитываться при создании варианта христианства Made in China. Так, в своем выступлении на форуме в Шанхае начальник Госуправления по делам религий Ван Цзоань подчеркнул, что богословие по-китайски должно исходить из того, что Китай выбрал социалистический путь развития.

Ему вторит Гу Мэнфэй, заместитель генерального секретаря одной из официально признанных властями протестантских организаций: «Это воодушевит большее число верующих на то, чтобы вносить вклад в гармоничный социальный прогресс, культурное процветание и экономическое развитие страны». Таким образом, государство пытается создать такую богословскую систему, которая была бы включена в общий контекст решения задачи «возрождения китайской нации».

По мнению протоиерея Дионисия Поздняева, настоятеля прихода Православной Церкви в Гонконге, проблемы богословия — внутрицерковная прерогатива, поэтому важно дать возможность Церкви самостоятельно решать эти вопросы. Это соответствует и Конституции КНР, отметил священник.

В статье 36 основного закона говорится, что никакие государственные органы, общественные организации и частные лица не могут принудить граждан исповедовать или не исповедовать религию, не могут дискриминировать граждан за исповедание или неисповедание религии. Государство провозглашает, что лишь «охраняет нормальное отправление религиозной деятельности».

«Последние заявления китайских официальных лиц говорят о желании властей контролировать богословскую мысль. Беда в том, что светское государство не имеет соответствующего инструментария. К тому же в КНР нет достаточного числа авторитетных богословов. Думаю, что процесс формирования китайского богословия был бы наиболее успешен, если бы протекал в формате глубокого взаимодействия с богословием ведущих Церквей мира», — рассказал протоиерей Дионисий Поздняев «Ленте.ру».

Отец Дионисий считает, что нельзя механистически увязывать вопросы богословия с задачами, которые ставит и решает светское государство. «За пределами Церкви, скорее, следует говорить о социуме и месте Церкви в нем. Но о богословии, простите, — это нонсенс. Церковь вообще никому ничего не должна. Неправильная модальность, с моей точки зрения», — уверен священник.